— Он бил тебя? — спросил Николас, и желваки заходили на его скулах.
Она кивнула.
— Но так, что не оставалось следов. Саймон был хитер. После развода его тетка, одна из всей семьи, рассказала мне, что он всегда был злым и жестоким, с самого детства, но родители обожали его и потакали ему во всем. Он походил на деда, который закончил свои дни в психиатрической лечебнице.
Сорензу колотила дрожь, и от мысли, что она рассказывает кому-то о Саймоне, к горлу подступила тошнота.
— Что же заставило тебя уйти? Ведь это ты его бросила? — осторожно спросил Николас, чувствуя, что она на грани нервного срыва.
— Я застала Саймона в постели с другой и, когда он ударил меня, ответила ему тем же, — прошептала она. — Это взбесило его. — У Сорензы снова возникло ощущение, будто с нее срывают одежду. — Он попытался…
У нее не хватило сил договорить, но Николас все понял.
— Соседи взломали дверь и оттащили его от меня.
Она тряхнула головой, пытаясь прогнать ужасные воспоминания.
Николас обнял ее и прижал к себе, но стыд и унижение не давали ей расслабиться. Если бы не соседи, Саймон изнасиловал бы ее в ту ночь. На ней уже почти не осталось одежды, и не было сил сопротивляться.
К счастью, соседи — молодая супружеская чета — оказались настоящими друзьями. О том, что произошло, они сказали только адвокату, и то когда Соренза попросила их об этом. Это было единственное, что помогло ей сохранить остатки самоуважения.
— Где он сейчас? — глухо спросил Николас.
— Разбился на машине с очередной подружкой несколько месяцев назад, — дрожащим голосом ответила Соренза. — Его тетка, та, которая с симпатией относилась ко мне, сообщила об этом в письме.
— Жаль, что он так легко отделался, — прорычал Николас.
— Возможно, — согласилась Соренза, удивляясь, почему у нее по-прежнему тяжело на сердце. Разве в книгах не пишут, что человеку становится легче, если он с кем-нибудь поделится своей бедой?
— Итак, из-за него ты решила сторониться мужчин, — заключил Николас. — Я очень хорошо понимаю тебя, но прошу, не позволяй ему и дальше портить тебе жизнь. Сейчас все по-другому. У нас все по-другому. Ведь ты чувствуешь это?
Она осторожно отодвинулась от него. Саймон говорил те же самые слова, когда просил ее стать его женой.
— Мы с тобой не такие, как все, Соренза. — Его красивые серо-зеленые глаза сейчас светились каким-то неземным, завораживающим светом. — Мы две половинки одного целого, и наша жизнь будет прекрасна, я обещаю.
Соренза до боли сцепила пальцы и пробормотала:
— Те же самые слова.
— Те же самые?
— Неважно, — покачала она головой.
— Для меня важно, — стараясь сохранять спокойствие, возразил Николас. — Мне не нравится, что ты постоянно сравниваешь меня с ним, Соренза.
— Я не это имела в виду… — Она запнулась.
Ей было прекрасно известно, что именно это она и имела в виду. Между Саймоном и Николасом было так много общего! И не только красивая внешность и богатство, но и стальная воля. Даже в самых страшных кошмарах Соренза не могла представить, что под внешним обаянием Саймона скрывается холодный и жестокий зверь. Как же она могла быть уверена в Николасе?
— Соренза, я не тот подонок, за которого ты вышла замуж, — твердо сказал он. — И я люблю тебя.
— Рассказывая мне о Кимберли, ты сказал, что любовь — это приятное заблуждение, которое существует только в воображении, — напомнила ему Соренза. — Рано или поздно сомнения и недоверие все разрушат, разве не так?
Николасу захотелось взять ее за плечи и встряхнуть за то, что она так не вовремя и некстати привела его слова. Изменилась не только ситуация, изменился он сам.
— Я просто выразил точку зрения большинства мужчин, с которой когда-то был согласен, — сдержанно произнес он. — Но сейчас я думаю иначе. Я ведь имею на это право, или это только привилегия женщин? Я хочу быть с тобой, Соренза. Всегда.
— А если ты снова передумаешь, что тогда? — с напряжением в голосе спросила она и пристально посмотрела на него.
Саймон уверял, что она испортила ему жизнь, что она ничтожество, которое никому не нужно. Последние десять лет Соренза постоянно боролась с навязанными ей мыслями, которые заставляли ее жалеть и презирать себя.
— А что, если ты не создан для семьи и будешь винить меня в том, что я заманила тебя в ловушку? Что, если я окажусь никуда не годной женой?
— Он это говорил? — спросил ее Николас. — Он говорил тебе все эти ужасные вещи?
— Неважно, — покачала она головой. — Просто я больше такого не вынесу. Прости, но я с самого начала была откровенна с тобой.
— Да, это правда, — задумчиво произнес Николас. — Ну так что же нам теперь делать?
Соренза посмотрела ему в глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной.
— Ничего.
— Я с тобой не согласен, — мягко возразил он.
Соренза не смогла скрыть своего удивления. Она ожидала, что после ее слов он просто пошлет ее к черту.
— Я сказала то, что думаю.
— Это тебе кажется, что ты так думаешь. — Николас всеми силами старался побороть в себе страстное желание прижать ее к себе и поцеловать. — Я не верю, что это правда.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги.
Крохотные пылинки танцевали в луче солнца, который падал на ковер большим теплым пятном, и Соренза какое-то время неотрывно следила за их беспорядочным движением. Затем нерешительно поднялась. К горлу подступил комок.
За последние месяцы она узнала о Николасе достаточно — от его коллег и из собственных наблюдений, — чтобы не сомневаться в том, что терпение не в его характере. Такое поведение, как сейчас, было для него не свойственно. По крайней мере, это противоречило тому, в чем раньше Соренза была уверена. Так как же она могла верить Николасу, если он столь непредсказуем?
— Кажется, кто-то говорил о кофе? — прервал тишину его низкий грудной голос.
Соренза машинально повернулась и, пошатываясь, побрела в кухню. Ей трудно было осознать, что она только что рассказала Николасу, именно ему, про свой брак с Саймоном.
О чем он сейчас думает? Соренза стояла рядом с раковиной и так сильно сжимала в руках фарфоровую чашку, что у нее побелели суставы. Считает ли он ее жалкой и глупой? Испытывает ли к ней отвращение такое же, как и ее бывший муж? Зачем, Господи, зачем она рассказала ему? Соренза зажмурилась, пытаясь остановить слезы.
— Все хорошо.
Она не слышала, как он подошел. И сейчас, когда сильные руки Николаса обхватили ее за плечи, у нее не осталось сил сопротивляться.
