Впрочем, нет, на самом деле это не ревность. Дженни ничего у нее не отнимает. Просто самим своим присутствием девочка лишает Морган того, чего ей так страстно хочется. Например, рук Райли, обвивающих ее в темноте. Прямо сейчас. Его тела, согревающего ее своим теплом; нежных губ, обучающих ее бесчисленным сладостным радостям любви.
Нет, не любви — секса.
Только сейчас Морган вспомнила, о чем был ее сон. О лишениях и утрате. И грудь ей сдавило горе, неподъемное и отвратительное, словно особняк на холме.
Девушка лежала совершенно неподвижно, обхватив себя руками, не в силах заснуть…
— Вставайте, уже пора! — услышала она сквозь сон тоненький голосок Дженни.
— Сколько сейчас времени? — пробормотала Морган, выползая из-под одеяла и потягиваясь. Ей казалось, она только-только успела сомкнуть веки.
— Пора завтракать, — ответил Райли.
Морган тотчас же встрепенулась. Он стоял в дверях совершенно одетый, судя по всему, хорошо выспавшийся и отдохнувший; в нем появилась какая-то отсутствовавшая прежде легкость, точно ночью он совершил нечто большее, а не просто развеял сказку про пауков. Дженни, в новых джинсах и футболке, не могла устоять на месте.
— Мы идем завтракать в кафе, где пекут булочки с клубникой, а я надела тапочки с оранжевыми шнурками! — восторженно воскликнула она. — Торопитесь!
Дженни нисколько не была похожа на девочку, плакавшую среди ночи. Слезы помогли ей смыть с души печаль, мрачно подумала Морган, жалея, что не может сказать то же самое и про себя.
— Не ждите меня, — зевнула она. — Я хочу отоспаться.
— Нет-нет! — подбежала к ее кровати Дженни. — Вставайте. Я сейчас вас пощекочу.
Девочка прыгнула к ней в кровать, и Морган успела заметить в глазах Райли слишком хорошо знакомый блеск.
— Не трогай меня! На помощь! — шутя, завопила она.
Дженни принялась неумело, но с огромным воодушевлением щекотать ее. Морган, хохоча, попыталась спрятаться под одеяло, но Дженни стащила его, и девушка со щемящим сердцем впервые услышала ее звонкий смех.
— Ну, хорошо, — задыхаясь, выдавила она. — Сдаюсь. Дайте мне десять минут.
— Восемь, — возразил Райли.
Одеяло валялось на полу, а покрой ночной рубашки никак нельзя было назвать целомудренным. Усевшись в кровати, Морган поправила бретели и, тряхнув волосами, повторила:
— Десять минут.
Райли, словно не в силах больше сдерживаться, наклонился к ней и поцеловал ее в губы, опалив их мелькнувшим с быстротой молнии языком, и тут же сказал, как ни в чем не бывало:
— Ладно. Джен, оставим ее в покое, а то она никогда не соберется.
Схватив за руку, девочка потащила его из комнаты. Райли закрыл за ними дверь. Морган скорчила им вслед страшную рожу и встала. Ровно через девять минут она была готова.
Позавтракав в кафе, они поехали в детский городок, где Дженни сразу же испачкала свои новые тапочки, и Райли пришлось ее утешать.
— Мне не разрешается пачкаться, — грустно заявила девочка, пытаясь вытереть грязь.
— Давай и из этого правила сделаем исключение, — небрежно заметил Райли. — В джинсах и кроссовках можешь пачкаться сколько душе угодно.
— Вы совсем непохожи на мою маму, — недоверчиво взглянула на него Дженни.
— Не сомневаюсь в этом.
Девочка посмотрела на сапожки Морган.
— И у вас сапоги грязные.
— Когда я живу в палатке, — улыбнулась Морган, — бывает, я покрываюсь грязью с головы до ног.
Дженни попыталась осмыслить сказанное.
— Пойдемте на качели, — наконец сказала она. — Райли, вы меня подтолкнете?
Впервые девочка обратилась к нему по имени. Увидев, как в лице Райли что-то переменилось, Морган захотела сквозь землю провалиться. Или, еще лучше, оказаться на луне. Впрочем, сойдет и лагерь на берегу каньона, решила она, направляясь к скамейке в тени деревьев.
Ей снова захотелось расплакаться. Вообще-то Морган недолюбливала женщин, у которых глаза на мокром месте. Но теперь она будет терпимее к чужим слабостям. Что же случилось? А то, что ей преподнесли чудесный подарок — пылкое, страстное чувство, о существовании которого она даже не подозревала до тех пор, пока не слилась с Райли в жарких объятиях любви, и, прежде чем она успела сполна насладиться этим подарком, его у нее отняли. И винить в этом некого.
Райли и Дженни нашли друг друга, и они будут счастливы вместе. А его отношения с Морган погибли в самом зародыше.
Тени от сосен дрожали на согретой солнцем траве. Морган тряхнула головой: погибать, так с музыкой! Без слез. Завтра она вернется в лагерь, вот там и выплачется. Но сегодня День всех святых. Сегодня надо плясать, смеяться и веселиться.
Одиночество вылечит ее. Как лечило уже не раз.
Прыгнув на качели, Морган стремительно взмыла вверх, и никто, глядя на нее, не догадался бы, что на душе у нее лежит тяжелый камень.
Семья Атертон жила в Лейтоне, пригороде Солт-Лейк-Сити, в уютном коттедже на краю заросшего лесом оврага. Уилфред первым делом показал Дженни мирно разгуливающего по двору перепела и предупредил, что в сад может прийти полакомиться яблоками олень. Перед крыльцом дома были разложены тыквы с вырезанными на них страшными рожицами, а у двери висело облаченное в белый балахон привидение. Уилфред без официального костюма казался гораздо моложе и более раскованным; его жена Пэт, очаровательная блондинка, была врачом, а дом, без лишней чопорности и напускного лоска, сразу же пленил сердце Морган.
Дочерям Атертонов, Ли и Саре, девочкам девяти и семи лет, быстро удалось перебороть робость Дженни, и скоро все трое уже были вовлечены в какую-то шумную веселую игру.
Приготовленный на скорую руку ужин, тем не менее, показался Морган восхитительным. Посуду со стола взрослые убирали вместе.
— Дженни, не хочешь спуститься в подвал? — предложила Пэт. — Месяц назад наша кошка принесла котят.
— Пойдем, Дженни! — воскликнула Сара. — Они такие милые!
Морган тоже направилась было к двери, ведущей в подвал, но Райли схватил ее за руку.
— Морган, останься. Я хочу, чтобы ты тоже все слышала.
Он впервые прикоснулся к ней после мимолетного утреннего поцелуя. И раз их отношениям пришел конец, зачем выслушивать еще что-то, касающееся Дженни?
— Я обожаю котят, — упрямо заявила она. — Пусти!
Но Райли, не выпуская ее запястье, толкнул здоровой ногой дверь. Уилфред убирал столовое серебро.
— Расскажите нам про Бет, какой она была матерью, — обратился к нему Райли. — Попав в ее дом, я не мог поверить своим глазам. Миссис Эмерсон, похожая на накрахмаленный шомпол, Снид, напоминающий облаченного в доспехи покойника…
