Умные зеленые глаза с удивлением распахнулись на него:
– Какой же тогда интерес? Не имеет ли он отношения к ожерелью, о котором все судачат в городе?
– Именно.
– Если я расскажу что-нибудь, меня отправят в Ковентри.
– Но я уже знаю, что ожерелье у нее, имя же мог бы узнать из любого другого источника. Кому какое дело, кто меня осведомил? Ваше имя не появится в этой истории.
– Ну…
– Сто гиней, – подстегнул решимость миссис Ритчи лорд Дивэйн.
У нее гордость боролась с алчностью и гордость проиграла. Миссис Ритчи перестала играть утонченную леди.
– Полторы!
– Скрепим ладони, что сделка состоялась.
– Но запомните, вы от меня ничего не слышали. Имя этой женщины… Маргарита Салливан. Ей покровительствует сейчас сэр Перси Кругер.
– У вас есть предположения, где она хранит ожерелье?
– Нет, мы не настолько близки. Но я бы на ее месте запрятала куда подальше, ведь она понимает, что ее ждет, если бриллианты найдут.
– Драгоценность ей отдали. Она же не крала. Ей придется только признаться, что ничего не знала о занесении ожерелья в завещание о наследстве.
Миссис Ритчи была даже слегка разочарована, услышав такое заключение. И с жаром выдохнула:
– Она наверняка знала! Да и какая польза держать у себя драгоценность, если ее не нацепить? Я даже слышала, что уже после смерти Дэвида она хвасталась, что ожерелье у нее. Такие, как Рита, и подрывают авторитет веселенькой компании.
– Ну ладно… Знаете ли, где она живет?
– Дом 2/4 на Сохо Сквер, насколько мне известно.
– Премного благодарен! Где вас высадить?
– Возле любого дома после того, как вы заедете в ваш банк.
Дивэйн с улыбкой похлопал по бумажнику.
– Я пришел на встречу подготовленным.
Миссис Ритчи бросила на него застенчивый, но вместе с тем лукавый взгляд.
– Я тоже, но, как вы понимаете, не для этого.
Она запихнула в карман свой так легко полученный заработок и отправилась за покупками, чтобы ими облегчить чувство вины, что провела женщину, подобную себе. Длинное, изумрудного цвета шелковое платье и соломенная шляпка оказались эффективны для избавления от вины.
А лорд Дивэйн поехал по Сохо Сквер. И узнал, где живет мисс Салливан. Но в тот вечер не навестил ее. Вначале надо было приготовиться к визиту. Кое-что подразузнать о блондинке Рите, пополнить бумажник, если эта дамочка окажется невосприимчивой к его угрозам.
Лорд Мондли считал ниже своего достоинства встречаться со своей жертвой и послал адвоката, чтоб тот обговорил с Франческой предпринимаемые им меры. Мистер Рафферти выглядел довольно сомнительным типом, больше похожим на капитана Шарпа, чем на адвоката. Черноволосый, с темными глазами и желтоватого оттенка лицом. Он попросил встречи в леди Кэмден, которую с ее стороны поддерживали миссис Денвер и всегда преданный им мистер Кейн. Листая дело клиента, мистер Рафферти пользовался какими-то латинскими выражениями и цитатами из свода законов, при этом не забыв напомнить Франческе – как бы мимоходом! – что стоимость пропавшего ожерелья будет вычтена из причитающейся ей, как вдове, суммы. Присутствующие остались ошеломленные таким известием, а адвокат быстрехонько сунул на подпись документы.
– Я освобождаю вас от необходимости присутствовать на суде, только подпишите вот здесь.
Мистер Кейн бурно выразил протест против уменьшения наследства, ведь леди Кэмден потеряет пять тысяч фунтов. А ничего еще не доказано! Пусть выдвигают официальные обвинения!
Леди Кэмден, бледная и пораженная происходящим, дотронулась до руки мистера Кейна.
– Мне не хочется доводить дело до того, чтобы являться в суд.
На что последовали новые негодования:
– Но это же нарушение всяких законов! Он не вправе просто затак отхватить у тебя пять тысяч фунтов! Из-за того, что ты уклонишься от судебных процедур. Ведь доказательств-то нет! Мондли пользуется лишь тем, что он опекун твоих денег. Все незаконно, незаконно!
– Если леди подпишет сейчас бумагу, – подталкивая Франческе документ, торопился Рафферти, – она избежит личных проблем.
– Не подписывай этого, Френ! – настаивал мистер Кейн. – Ты даже не прочла документ. Подпись – равносильна признанию вины. Оставьте документ, сэр, а мы отдадим его на рассмотрение адвокату, которого выберет леди Кэмден.
Мистер Рафферти покорно вздохнул. У него сложилось очень плохое мнение о них, если бы они не настояли на предосторожности. Жаль, что здесь присутствует этот джентльмен. Если бы дама осталась одна – подписала бы, несомненно.
И вслух сказал:
– Этот документ составлен для того, чтобы избежать публичной огласки дела – обвинения в воровстве. Но, если желаете, чтобы ваш адвокат внимательно ознакомился… Оставляю бумагу. А что касается вашего жительства здесь – это полностью за лордом Мондли. Вы занимали этот дом без уплаты ренты благодаря его воле. Когда вам будет удобно переехать, леди Кэмден? Это помещение желает занять – и как можно скорее! – сестра лорда.
Это была самая откровенная и очевидная уловка со стороны Мондли. Его сестра живет с ним уже двадцать лет.
Старая дева, которой за шестьдесят, вряд ли неотложно возжелает собственного жилья.
– Надеюсь, вы понимаете, что она не в самом подходящем возрасте для переезда? – воскликнула миссис Денвер.
Франческа выглядела так, будто ее больную подняли с постели, что, впрочем, было недалеко от истины.
– Я действительно заболею, если эту грязь придется выносить еще куда-нибудь. Мы освободим помещение на этой неделе, мистер Рафферти.
Он осклабился.
– Вам не стоит беспокоиться о перевозке мебели, все принадлежит лорду Мондли. Может, завтра начнете переезд?
– В один из дней на этой неделе, – твердо повторил мистер Кейн. – А если лорд Мондли захочет прислать сюда судебного пристава, он сам будет обвинен… – От волнения мистеру Кейну не приходило в голову никакое обвинение, которое можно предъявить Мондли.
– Давайте договоримся на послезавтра, – предложил мистер Рафферти, при сем на его желтоватом лице стала появляться зловещая ухмылка.
– Подходит, – заключила леди Кэмден.
После того, как мрачный посетитель удалился, Франческа совершенно убитым голосом попросила:
– Не будешь ли так добр, Селби, снять для нас дом в Кроли?… Сколько это стоит?
Кейн назвал довольно скромную плату.
Франческа кивнула:
– Подходит. К тому же, как заявил адвокат, перевозить нечего. Я сейчас же иду укладывать вещи.
– Ложитесь спать, Френ. Прислуга займется, – сказала миссис Денвер. Она волновалась и за физическое, и за душевное состояние Франчески.
