— Сейчас сложнее, — согласился он. — Оливия, а ты можешь вообразить себе, что мы с тобой одни у меня дома?
— Да ты шутишь!
Он ухмыльнулся.
— Я буду за камерой. Флиртуй с объективом, как если бы это был я, ладно? Брось мне вызов, завлеки меня. Давай, я выдержу!
Оливия глубоко вдохнула. Наедине с Эндрю — это так интимно, это нечто совершенно особенное. Как же она может передать такое перед кучей народа?
— Когда выйдешь из воды, продолжай флиртовать. Думай обо мне. А я буду думать о тебе, моя маленькая учительница. Я буду следить за каждым твоим движением. Помни об этом. Когда ты скинешь комбинезон и окажешься в облегающем платье, соблазни меня.
Оливия покраснела.
— Эндрю, я не смогу!
— Ты куда лучше как актриса, чем сама думаешь. — Он дружески сжал ей плечо. — Ты уже доказала это. Я в тебя верю.
А потом он вылез на берег.
Оливия очень опасалась, что ничего не сумеет. Но потом повернулась и интимно улыбнулась, для себя самой, — и вдруг все люди как бы растаяли. Она флиртовала с Эндрю: внезапно оказалось, что сценарий был написан про них.
Чувствуя, как его взгляд скользит по ее телу, Оливия перестала стесняться. Ее не покидала уверенность даже тогда, когда ей пришлось стягивать комбинезон и выходить из воды уже в образе блистательной женщины.
Временами что-нибудь не ладилось — то у нее заело молнию, то не застегнулось ожерелье, то они с Вероникой никак не могли синхронно произнести: «Чистое золото — безупречная элегантность».
Но контакт между нею и Эндрю не подвел. Оливия кокетничала с ним и чувствовала его ответную реакцию. Впервые в жизни, стоя у ручья в блестящем, лазурного цвета платье, с бриллиантами, дрожащими на ее обнаженных плечах, как капли воды, она сознавала, что красива. Она могла заманить любимого мужчину, повести его туда, куда захочет. Она была непобедима, эта новая сногсшибательная Оливия Голд, с умело наложенным гримом и золотистыми волосами.
Последнюю реплику Вероника говорила одна: «Безупречная элегантность поможет вам выглядеть, как настоящая кинозвезда, уж поверьте двум настоящим женщинам Голд». Несмотря на долгий утомительный день, она излучала обаяние. Казалось, суета на площадке лишь прибавляет Веронике энергии.
Да и Оливия обнаружила в себе резервы выносливости, продолжая играть роль даже тогда, когда вокруг площадки начали сгущаться вечерние тени. Она знала, что на нее смотрит Эндрю, это поддерживало ее, пока Тодд не крикнул: «Стоп!». И сразу ее охватило изнеможение. Эндрю отвел ее обратно в домик.
— Любимая, ты была удивительна. — Он вовсе не казался усталым, наоборот, так и бурлил от возбуждения. — Взаимопонимание между тобой и твоей бабушкой невероятно! Этот ролик просто выпрыгнет из телевизоров!
— Мог бы кто-нибудь отвезти меня в ближайший дом отдыха, пожалуйста? — Оливия повалилась на кушетку, как только он выпустил ее руку. — По-моему, я лет на пятьдесят постарела.
Впервые за весь день они были одни. Затворив дверь, Эндрю расстегнул платье Оливии и стал растирать ей спину. Усталые мышцы отзывались благодатным расслаблением. Постепенно под его умелыми руками напряжение дня внутри нее растворилось в восхитительной нежности.
— А ты почувствовал сегодня то, что чувствовала я? — спросила она еле слышным шепотом.
— Хорошо, что камера не умеет читать мысли. — Он гладил ее руки, продвигаясь к мягким вздымающимся грудям. — Я думал…
Кто-то забарабанил в дверь.
— О! — Оливия неохотно натянула халат.
— Я заеду за тобой в десять и поедем отмечать наш успех. — Эндрю поцеловал ее в шею. — Сможешь?
— Ну…
— Немного шампанского? — Он провел пальцем по ее щеке. — Обещаю, вечер будет успокаивающим.
— Ну как я могу отказать?
— Не можешь. — Стук в дверь возобновился. — Думаю, мы достаточно долго монополизировали костюмерную. — Он открыл дверь. — У мисс Голд заело молнию.
Ассистентка по костюмам кинула на него понимающий скептический взгляд и вошла в домик.
Вероника и Оливия быстро сняли с лиц грим и переоделись. К восьми часам они уже сидели в лимузине, и Перси быстро мчал их домой.
— Моя милая, я тобой горжусь. — Вероника выглядела усталой, но довольной. — Я за тобой наблюдала все утро. Ты обладаешь инстинктивным умением перевоплощаться. Этому нельзя научить, человек должен быть рожден с таким талантом.
Оливия покачала головой.
— Я бы ничего не смогла, если бы Эндрю не настроил меня.
— Неважно, как ты это сделала. — Тон ее не оставлял места для споров. — Эйлин была такой же. Мне так хотелось, чтобы она стала киноактрисой.
— А она сама разве хотела? — Оливия не помнила, чтобы ее мать хотя бы раз упомянула об актерской профессии в какой-либо связи с собой.
— Видимо, нет. — Вероника смотрела куда-то в пространство, словно вспоминая что-то далекое. — Но и никогда не говорила, что не хочет. Может быть, я потому так рассердилась, когда Эйлин забеременела: она разрушила мои замыслы.
Оливия вздохнула. Вероятно, ни к чему было об этом думать. Вероника и так уже пережила достаточно сожалений — не следовало напоминать ей о том, как она прокляла дочь и прогнала ее…
— Я рада, что вы довольны. — Оливия полузакрыла глаза отдыхая. — Кстати, — добавила она, — Эндрю поведет меня сегодня отмечать наш успех, просто немного выпить.
Вероника резко обернулась к ней:
— И речи быть не может! Дитя мое, ты совершенно истощена! Ты что же, хочешь разрушить свое здоровье?
— Мне будет лучше, если я что-то съем. — Оливия постаралась проигнорировать приказные нотки в голосе бабушки. — Ведь это особый случай, а он особый мужчина.
— Ты должна развивать самодисциплину. — Подбородок у Вероники задрожал от гнева. — Ты не представляешь, сколько актрис я видела за эти годы! Растрачивают талант на выпивку, секс, наркотики…
— Я не наркоманка, а пью я лишь чуть-чуть! — Оливии не хотелось спорить, но ей было неприятно.
— Нет, конечно, но ты не должна заводить дурные привычки.
— Не ходить на свидания? — Оливия хотела бы остановиться и замолчать, но усталость и напряженные нервы мешали ей взять себя в руки. — Я не жажду стать одной из тех актрис, кто превыше всего ставит профессиональную жизнь, так что со временем у нее ничего другого не остается.
— Ты… — Вероника умолкла. — Я не хочу спорить, Оливия. Ты взрослая женщина. Но ты должна быть осторожной. Всегда заботься о своей внешности. Спи после тяжелого дня. Ведь надо будет выступать перед публикой…
— Что? — уставилась на нее Оливия. — Никто об этом даже не упоминал!
