— …Патент? — донеслось до нее.
— Что ты сказал? — словно очнулась женщина.
— Патент, Фиона, — терпеливо повторил Колин. — Мы говорим о патенте на новый сорт роз, который ты вывела.
— О'кей.
Он кротко вздохнул:
— Кажется, один из нас сегодня немного рассеян. «О'кей» — это не ответ на мой вопрос. Я спросил, патентовала ли ты этот сорт?
— Ах, вот оно что. Ну, не то чтобы… — замялась Фиона.
— Другими словами, нет. Прекрасно. — Он хмыкнул. — Но послушай меня, это очень важно. Тебе нужно получить два патента: на новый сорт и на технологию его выведения. Я могу от твоего имени подать заявку на оба патента. Это очень долго и муторно, но ты должна обеспечить защиту твоих прав. Иначе… ты ведь знаешь, что в мире встречаются разные люди. Да и «Веллнессу» так будет удобнее с тобой работать и оформлять договора.
— Колин, ты не должен взваливать на себя все это, — запротестовала Фиона. — Я займусь этим сама.
— Нет, ты не будешь этого делать, — отрезал он. — Каждый раз, когда я пытаюсь заговорить с тобой о договоре, ты начинаешь зевать. Так что позволь мне позаботиться об этом. Не волнуйся, мне можно доверять.
— Ты думаешь, я боюсь, что ты меня обманешь? — улыбнулась Фиона.
— А почему ты должна доверять почти незнакомому человеку? — Он пожал плечами.
— Ну да, конечно, — протянула она. — Понимаю.
— Во-первых, нужно придумать название для выведенного тобой сорта. Наверное, ты еще об этом не задумывалась.
— Конечно, задумывалась! — Фиона обрадовалась вопросу, на который она могла ответить. — Лунные.
— Лунные розы? — удивился Колин. — Так ты хочешь назвать этот сорт?
— Именно. Мои розы цветут такими цветами… их лепестки очень нежные, светлые… такие… светящиеся, что ли… Кажется, что бутоны сияют изнутри. Понимаешь, это напоминает мне лунный свет.
Он взглянул на нее так, как будто собирался что-то сказать по этому поводу, однако затем передумал, заложил карандаш за ухо и продолжил разговор о контракте и патентах.
Из него так и сыпались сведения о всевозможных юридических тонкостях и нюансах предстоящей сделки. Он рассказывал, в чем Фионе необходимо принимать участие, а в чем не обязательно. Что предстоит сделать в ближайшие три недели. Что будет после того, как они соберут урожай. Сколько денег она сможет выручить. Как ей позаботиться о соблюдении своих прав. Какому адвокату звонить в случае чего.
— Вот, пожалуй, и все, — наконец заявил Колин. — Теперь мы должны прояснить еще один пункт.
— Выкладывай, — со вздохом сказала Фиона, с трудом сдерживая зевоту.
— Может быть, для тебя это само собой разумеется, но для меня это вовсе не так. Скажи, ты еще помнишь, как этого добилась? Как ты вывела этот сорт? Ты сможешь при необходимости все повторить? — Вопросы сыпались из него, как кукуруза из дырявого мешка.
— Ты имеешь в виду, смогу ли я и дальше выращивать этот вид? — уточнила она.
Он кивнул. Фиона всплеснула руками:
— О господи! Нет, конечно!
— Фиона!
— Что такое? — она невинно захлопала ресницами, но Колин, кажется, уже не поддался на эту уловку.
— Перестань прикидываться пустоголовой блондинкой! — Он выглядел слегка раздосадованным. Кажется, ангельское терпение дало трещину. — В первый день ты смогла провести меня таким образом, но теперь-то я узнал тебя лучше! Ты знаешь о розах и прочих лекарственных растениях больше любого ботаника. Может быть, ты даже смогла бы лекции в Гарварде читать! Так что прекрати нести ерунду и отвечай прямо и честно. Ты сможешь и дальше разводить эти цветы?
— К твоему сведению, я действительно очень взбалмошная и суетливая, — попыталась защищаться она.
— Ладно, прикидывайся кем угодно, — сдался он. — По-моему, тебе нужно дать «Оскара» за актерскую работу. Но пойми, вопрос с этими розами для меня очень важен. Не бойся, я никому не расскажу, что на самом деле ты очень умная, раз уж ты так тщательно это от всех скрываешь. Прежде чем патентовать новый сорт и собирать урожай, я должен знать, сможешь ли ты в дальнейшем разводить этот вид розовых кустов? Или мне придется подумать о клонировании?
— Я отвечу на твой вопрос только в том случае, если ты ответишь на мой, — твердо сказала Фиона.
— Договорились.
— Прекрасно. — Она перевела дух. — Да, я смогу и дальше разводить эти розы. Результат моих опытов не был случайным. Я тщательно планировала все эксперименты и знала, что делаю. Ну вот. А теперь твоя очередь отвечать.
— Спрашивай. — Он явно был рад услышать ее ответ.
— Скажи, ты действительно спал в гостиной исключительно из этих идиотских моральных соображений? — выпалила Фиона.
— Идиотских… — Колин нахмурился. — Что я могу на это сказать? Извини, но я очень серьезно отношусь к моральной стороне своих поступков. Такой уж у меня недостаток, от которого я никак не могу избавиться.
Набравшись смелости, Фиона задала ему следующий вопрос:
— А что теперь? Теперь ты будешь спать со мной или нет?
— Да, Фиона. Можешь в этом не сомневаться, — спокойно и ровно ответил он, словно этот бессовестно заданный вопрос нисколько не смутил его. — И уже чертовски скоро.
— Доброе утро, дамы!
Колин вошел на кухню. Фиона с облегчением отметила про себя, что сегодня он хотя бы надел рубашку. После двух недель, проведенных на солнце, он очень загорел, и его появление не могло не привлечь внимание всех женщин, находящихся на кухне.
— Привет, Колин!
— Доброе утро! Как дела?
— Рада вас видеть, Колин!
Еще две недели назад Колина бросило бы в холодный пот, если бы он застал здесь четырех посторонних женщин в купальных халатах, с лиловыми масками на лицах. Теперь же он спокойно ответил на их приветствия, прошел к холодильнику, налил себе минеральной воды и исчез за дверью.
Женщины, сидевшие за столом, дружно вздохнули ему вслед. Раз в месяц Фиона устраивала им так называемый «день удовольствий». Сегодня в программе удовольствий значились маски из овсяной муки и розового масла, ванна для ног и бальзам для поврежденных волос. Этот бальзам она придумала сама. В его состав входили герань, лаванда, сандал и розовое масло. Его нужно было нанести на волосы и не смывать в течение двух часов.
Теперь женщины сидели за столом с масками на лицах и тюрбанами из полотенец на головах. Фиона предложила им чай на травах, однако не успели они выпить по чашечке, как Джуд Тримбл достала из сумки две бутылки вина и поставила их на стол.
— Ах, — вздохнула она, — если бы я не была замужем вот уже тридцать лет, то я точно потеряла бы голову.
