Теперь центром внимания стала Фрэнси. Ее обнимали, чмокали, жали руки. Похоже, ей это нравилось. Ной понял, что ради этого она, собственно, и приехала сюда. Ради дружбы. Она выслушивала комплименты, хвалила в ответ других, шутила, смеялась и вообще вела себя с этими людьми как своя, как равная. Наверное, поэтому она и не сидит отдельно, в судейской ложе, — чтобы не выделяться, не премьерствовать. Каждые пять минут Фрэнси поворачивалась к Ною и представляла его кому-то. Он чувствовал себя почти членом шумной компании спортсменов. Почти…
Когда громкоговоритель объявил начало соревнований, Фрэнси пожелала всем удачи. Кто-то сунул им с Ноем в руки пластмассовые стаканчики с горячим шоколадом, и они отправились в зал. Усевшись, Фрэнси уткнулась носом в стаканчик, пытаясь согреться.
Ной засмеялся:
— Ты научилась приспосабливаться к постоянному холоду.
Она облизала измазанные шоколадом губы.
— Я просто не замечаю его. Вечно холодные ноги — издержки профессии.
Ной вспомнил ее обнаженную ногу на своем бедре. Фрэнси излучала тогда жар и свет. Хм, это он зря придумал — предаваться воспоминаниям: боль в теле, боль в душе. Покосившись на нее, он понял, что и она вспоминала то же самое, и перевел взгляд на лед.
— Почему ты поехал со мной? Ведь не потому же, что папа попросил?
— Потому что хотел быть с тобой.
— Как же тебя сложно понять, — вздохнула она.
Он и сам перестал понимать себя. Общение с Фрэнси пугающе изменило его — оно взвинчивало, но и магически притягивало. Ему теперь нравилось балансировать на острие ножа. Только умение владеть собой и постоянная настороженность помогали избегать крайностей, граничащих со срывом.
Фрэнси объяснила ему, что сегодня соревнуются танцевальные пары. Она громко аплодировала после каждого выступления.
— Только тот, кто испытал сам, знает, каково это — выйти на сцену, оказаться один на один перед огромным залом. Нервы — как натянутая струна… Вон — видишь? — Дженнифер. Мы с ней когда-то вместе ходили на тренировки. А в один прекрасный день она бросила спорт, захотела, по ее словам, вести нормальную жизнь: ходить в кино, встречаться с друзьями. Но вот вернулась. Теперь у нее танцы на льду — хобби.
Ною послышалась зависть в голосе Фрэнси. Ясно как день, что она любит фигурное катание. Но только вот как искусство или как профессию? Вдруг она решила бросить спорт и остаться в Геттисберге? А он сможет выкрутиться, не продавая каток? Тогда они бы виделись довольно часто. Но разве этого достаточно? А если все же придется продать каток? Что тогда? Что их свяжет? «Ладно, не трави себе душу раньше времени, парень. Сидишь рядом с очаровательнейшей девушкой — вот и радуйся».
После объявления победителей Фрэнси потащила его поздравить счастливчиков. Ной весь напрягся, когда какой-то мужчина обнял и расцеловал Фрэнси. Она ведь так легко откликалась на ласку…
Погода угрожающе изменилась. Немного потеплело, и дороги покрыл двухдюймовый слой снега, а под ним образовалась тонкая корка льда. Фрэнси уже несколько раз поскользнулась.
Ной открыл ей дверцу и помог сесть в машину — всегда такой внимательный и галантный. Интересно, где он этому научился? Ведь сам же рассказывал, как прошло его детство. Ладно, что зря ломать голову? Ной — сплошная загадка. Она всегда терялась, не зная, как вести себя с ним, а потому стала думать о предстоящем празднике влюбленных. Радовалась, что ей удалось уговорить диджея с местного радио вести вечернюю передачу прямо с катка. Конечно, очень хотелось поделиться с Ноем кое-какими идеями, но лучше потерпеть. Пусть сам увидит, что тесное общение так же нужно людям, как и дружная семья.
Едва они вырулили со стоянки, как Фрэнси поняла, что путь им предстоит нелегкий. Задние колеса скользили, и ехать пришлось очень медленно. На шоссе их занесло и крутануло так, что галантный Ной ругнулся сквозь зубы.
— Кажется, папа был прав. Я рада, что мне не придется в одиночку сражаться с гололедом.
— А я удивлен, что ты призналась в этом.
— Почему?
— Потому что не заметил на лице у девушки особого счастья, когда отец попросил меня съездить в Херши.
— Это потому, что я теряюсь, не знаю, как себя вести… с тобой.
— Да будь сама собой.
— Угу. Только из-за этого я постоянно попадаю впросак. Вот сейчас, например, я бы с удовольствием положила руку на твое бедро. Просто чтобы почувствовать тебя рядом. А вот что из этого получится?..
— Ты права. Это заведет нас в такие дебри…
В машине воцарилось молчание. Ной боролся с дорогой, но и каждый из них — сам с собой. Ной откашлялся.
— Как Джина переносит наказание? — нашел он нейтральную тему.
— Она понимает, что месяц домашнего ареста — пустяковое наказание, и не ропщет. К тому же мамуля решила дать ей поблажку на День святого Валентина. И Джина примет участие в семейном застолье у дяди Дома. Мы приготовили для родителей несколько сюрпризов.
— Она не говорила, будет ли еще встречаться с Джейком?
— Нет. Но мне кажется, что она рада была бы избавиться от него.
Медленная езда, монотонное шарканье дворников. Они до сих пор не встретили ни одной машины. И сзади никаких огней. Снег повалил стеной, да еще и с примесью льдинок. Ехали теперь с черепашьей скоростью. Вдруг автомобиль дернулся и, заскользив, развернулся на сто восемьдесят градусов. Ной выдал такую серию эпитетов, что лед должен был бы тут же растаять. Он повернулся к Фрэнси.
— Ты в порядке?
— Нормально, — прошептала она.
— Скрести пальцы на счастье, дай-то Бог, чтобы мне удалось развернуть машину.
Но ни руль, ни колеса не слушались водителя. Он вынужден был на ничтожно малой скорости сделать огромный круг по шоссе, развернуться, пристать к обочине и выключить мотор.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь доставить тебя домой в целости и сохранности. А нам этого ни за что не сделать, пока не проедет уборочная бригада. Они и снег сгребут, и дорогу песком посыплют.
— Но если ты выключил мотор, то и отопление…
— Ничего, в салоне пока тепло.
— И долго нам ждать?
— Не думаю. Это главное шоссе, его должны расчистить в первую очередь.
— И чем же мы займемся?
— Будем развлекать друг друга.
Это могло стать интересным, если бы Фрэнси не боялась попасть впросак. С ее-то везением!
— Сыграем в «двадцать вопросов»?
— Для начала неплохо.
— Можно, я первой спрошу?
— Хорошо. Дамам полагается уступать.
— Как раз об этом я и хочу спросить. Откуда у тебя такие манеры? Знаешь, какая это редкость в наши дни?
— Первые два года я ходил в школу при церкви. Наверное, старые привычки стали второй натурой.
