Она готова была заплакать.
Он поцеловал ее, подхватил на руки и широкими шагами двинулся к кровати. Они упали на королевское ложе, погрузившись в его блаженную мягкость.
— Рок, ты не можешь… Так нечестно! Несправедливо! Так… — Ее руки уперлись ему в грудь.
— Прости меня, — пробормотал он.
— Что?!
Прекрасные, влажные от слез глаза широко распахнулись.
Господи, как он мог так долго жить без нее? Рок нежно ее поцеловал, поймал руки, поднес их к своим губам.
— Прости меня, — повторял он, целуя каждый ее палец.
— Но тебя снова будут мучить подозрения…
— Попытаюсь избавиться от них. Я уже почти преодолел чувство утраты, как вдруг ты снова вернулась в мою жизнь, Знаешь, у меня не очень-то светские манеры, но все же я джентльмен.
— Но тогда твоих извинений недостаточно, — бросила она ему вызов.
— Мелинда, черт побери, я тебя люблю! — закричал он. — Неужели этого недостаточно?
Она умолкла. Ни звука, ни вздоха. Потом вдруг обронила:
— О мой бог…
— А как ты?
Ее руки обвились вокруг шеи Рока, губы коснулись его губ, сначала легко, затем она стала целовать его горячо и страстно. А позже, гораздо позже, она вкрадчиво шепнула:
— Рок?
— Да?
— Я…
Она поднялась над ним, золотистые волосы разметались, глаза сверкали, словно драгоценные камни.
— Я люблю тебя, — шепнула она. — И никогда не переставала любить. Я пыталась, старалась забыть, но у меня ничего не получалось…
Давенпорт оказался прав. Он, Рок, не прекратит поиски «Контессы Марии». Но свое сокровище он уже нашел. Осталось лишь одно — не утратить его снова.
Только с наступлением сумерек корабль Рока покинул порт Нассаду.
Мелинда не знала, о чем беседовали Джонатан и Рок, и даже не видела отца, но почему-то была уверена, что он наверняка доволен ходом событий. В противном случае отец разгромил бы весь отель. Они с Роком во многом похожи: защищая слабых, оба подчас ведут себя совершенно одинаково.
Рок был все еще поглощен поисками «Контессы Марии», хотя темп поисковых работ сильно замедлился. Команда увлекалась ранними завтраками, ланчами и ужинами. Вечерами Рок и Мелинда подолгу прогуливались по палубе, любуясь звездами. По привычке они просыпались на рассвете, но не вставали. И вся команда «Кристл Ли» расслабилась.
Существовал ли еще между ними барьер? Рок никогда не говорил об их совместном будущем. Сохранял он дистанцию и в деловых отношениях, несмотря на их близость. Мелинда была его женой, делила с ним постель и… глубоководные погружения. Но что дальше? Она не знала, что ждет их обоих, когда они найдут или не найдут «Контессу».
Как-то вечером команда ввалилась на камбуз гурьбой, ребята с шумом стали открывать банки с пивом и содовой. Все делали вид, что помогают Марине готовить, а на самом деле лишь путались у нее под ногами.
— Мелинда! — позвала Марина. — Нарежь немного свежих овощей для салата. Не возражаешь?
— Нет, только скажи, как нарезать? Квадратиками, длинными ломтиками? — бодро отозвалась Мелинда.
Занимаясь морковью, она выглянула в иллюминатор и увидела, что Рок стоит рядом с Питером и что-то разглядывает в бинокль. Мелинда прищурилась, пытаясь хоть что-то разглядеть через иллюминатор камбуза. Ей почудилось, что в ночной темноте блеснул огонек.
Мелинда разложила овощи на большом блюде, а затем вместе с Конни и Брюсом принялась накрывать на стол. Джо Тобаго делал пометки на корабельной карте, по которой они ориентировались при глубоководных погружениях.
Мелинда направилась к выходу, пообещав Марине скоро вернуться. На палубе ее охватил озноб от прохладного воздуха. Она подошла к Питеру и Року, которые о чем-то тихо шептались, но сразу же замолчали, когда Мелинда приблизилась к ним.
У Рока напряглись скулы — верный признак того, что он очень раздражен, хотя и хранит молчание.
— Что случилось? — спросила она.
— Еще одно судно, — ответил он коротко.
Ей не понравился его тон, в котором проскальзывала какая-то странная нервозность. Вдруг ей стало совсем холодно — она приняла мгновенное решение: обороняться! Рок не имел никакого права так обращаться с ней. Совсем никакого.
— Странно! — заметила она ледяным тоном. — Климат здесь весьма умеренный. Кому это вздумалось прогуливаться по холоду?
Сарказм в ее голосе не остался незамеченным Роком, который бросил на нее беглый, словно предупреждающий взгляд.
— Корабль довольно далеко от нас, — сказал Питер. — Ночью плохо видно, сейчас он как пятнышко на горизонте. Поглядим, где он будет утром.
— Да, — согласился Рок и что-то добавил Питеру по-испански.
Мелинда скрипнула зубами — еще недавно от нее ничего не скрывали. И снова она виновата в его глазах. Видимо, Рок решил, что она забралась в радиорубку, как только представился удобный случай, и вызвала отца и Эрика.
Она отпрянула от Рока — ей нечего было сказать в свое оправдание. Отворачиваясь, она поймала на себе сочувствующий взгляд Питера — он явно был на ее стороне.
Что ж! Никто ей не нужен. И она не виновата.
Мелинда заспешила к трапу.
— Постой! — бросил резко Рок. — Я бы хотел перекинуться с тобой парой слов!
— Попозже, — произнесла она холодно. — Если, конечно, ты не возражаешь. Я замерзла и хочу принять горячий душ перед ужином.
В капитанской каюте, порывшись в одном из нижних ящиков бюро-комода, где лежала целая груда одежды и всего, что ей одолжили здесь, на корабле, она схватила полотенце и швырнула его на перегородку душевой кабины.
Горячая вода приятно нежила тело. Она подставила лицо под водяной каскад и чуть не вскрикнула от неожиданности, когда кто-то резко отдернул занавеску душевой. Конечно, это был Рок. Злые глаза сужены, взгляд жесткий.
— Почему ты вдруг ушла?
— Но ведь там корабль в открытом море. Да-да, это я его вызвала.
— Ты серьезно? Полагаю, это судно твоего отца.
Она шумно вобрала воздух в легкие и еще усерднее потянула занавеску душевой.
— Ты же встречался с папой! — зло напомнила она. — Забыл? Л мне ты запретил вести с ним разговоры.
— Но вы — близкие родственники, — парировал он.
Мелинда чертыхнулась, когда он, в одних плавках, влез под душ, таща и ее за собой.
— Рок! Я предупреждаю…
Вода струилась у них по лицам, когда он притянул ее к себе, обнял, а затем горячо поцеловал. Его руки возбуждающе скользнули по ее телу, омываемому потоком воды, он схватил ее за ягодицы и прижал к себе.
— Ты не можешь обвинять меня, а потом…
— А я тебя ни в чем не обвиняю, — заявил он осипшим от возбуждения голосом.
