Мэтт перевел взгляд вниз, на ее бедра и плоский живот. Его пальцы вновь скользнули по холмику, покрытому мягкими курчавыми волосами, во влажную расселину. Она хотела его. Он тоже изнывал от желания овладеть ею немедленно, но понимал, что этот момент еще не наступил, и начал поглаживать большим пальцем горячий бугорок, пульсировавший под его рукой.
Она вздрогнула при первом его прикосновении и тихо застонала от истомы. Эти звуки сводили его с ума. Он хотел, чтобы она так же стонала, когда он войдет в нее. Он раздвинул рукой ее бедра и, нежно скользя языком по бархатной шее, стал толчками нащупывать прибежище для своей разгоряченной плоти. Ему было все труднее контролировать себя, и когда она попыталась увернуться, он не выдержал.
Он вошел в нее поспешно, быстрее, чем собирался, но внезапно почувствовал препятствие. Мэтью никак не ожидал, что она окажется девственницей, но впервые в жизни он не управлял своей страстью, и ничто в мире не могло его остановить, особенно после того, как каждое его движение стало вызывать в ней трепетное сокращение в ответ.
Он испытал оргазм почти сразу, излив в нее все, что жаждало выхода. Долгая борьба с собой совершенно измучила его, и он обессиленно вытянулся рядом с ней…
Саманта лежала, глядя в потолок. Даже при свете ночника хорошо была видна великолепная лепнина. Наверное, мастеру пришлось потратить немало труда для того, чтобы эти цветы и листья выглядели, как настоящие. Цветы и листья, лишенные дневного света, подумала она. Как и все на этой вилле, они были не тем, чем казались. Если бы Пол увидел ее сейчас, он бы ни за что не простил. Так почему же это для нее совсем не важно, почему она чувствует себя такой опустошенной?
Она хотела, чтобы Мэтью ушел. Он все еще неподвижно лежал рядом, отвернувшись от нее. Возможно, он не может прийти в себя от мысли, что лишил ее девственности. Если верить его словам, он вряд ли сможет простить себе это. Встаньте в очередь, подумала она безразлично.
Возможно, она сама себе этого никогда не простит.
Саманта была в шоке от случившегося. Все оказалось не так, как она себе представляла. Она не ожидала, что будет так больно, хотя в этом нет ничего странного, если вспомнить неистовую силу его тела. Не удивительно, что женщины так боятся, когда их берут силой. Мэтью вел себя совершенно иначе, но все равно причинил ей боль. Саманту мутило от приторного запаха крови, которой были измазаны ее бедра.
Гораздо труднее ей было разобраться в своих ощущениях. Как назвать то, что лишило ее рассудка и, словно пламя лесного пожара, страстью сожгло ее тело, а теперь казалось ей чем-то не более реальным, чем мираж? Что произошло? Почему это чувство исчезло без следа? Наверное, причина кроется в собственном комплексе неполноценности.
У нее нет претензий к Мэтью. Она сама виновата во всем, что произошло, потому что шла на это с открытыми глазами.
Мэтью пошевелился, и Саманта вся напряглась. Если он прикоснется ко мне, я, наверное, закричу, подумала она. Господи, ну почему он не может просто встать и уйти! Сколько это еще будет продолжаться?
Но Мэтью не ушел. И не прикоснулся к ней. Он только повернулся и пристально смотрел на нее. Саманта сосредоточилась на изучении потолка.
— Я должен попросить у тебя прощения? — мягко спросил он. — Прости. Но я виноват не в том, о чем ты думаешь, а совсем в другом. Видишь ли, в последний раз со мной такое случилось, когда я был школьником.
Саманта неожиданно заинтересовалась и повернулась к нему.
— В самом деле? — ее сузившиеся глаза смотрели с явным недоверием.
— Да. — Темные глаза Мэтью словно пронзали ее насквозь. — Обычно я могу себя контролировать. А в этот раз не смог. Как я уже сказал, я сожалею об этом. Уверяю тебя, больше это не повторится. В следующий раз…
— В следующий раз?! Неужели ты думаешь, что у этой истории есть продолжение? — Его бесстыдство смутило ее, и она быстро отвела глаза. — Я не обвиняю тебя, но то, что произошло, было ошибкой. Этого следовало ожидать, и не надо было приезжать сюда, а теперь ясно, что я была права.
— Почему? — Мэтью смотрел на нее, приподнявшись на локте. — Потому что у тебя до этого не было мужчины? — Он лениво запустил пальцы в волосы. Заметив боковым зрением этот жест, Саманта впала в панику. — Ты должна была сказать мне об этом. Я знаю, что сделал тебе больно. Но, — добавил он, пожав плечами, — рано или поздно это должно было случиться.
— Ты так думаешь? — Саманта еле сдержалась, чтобы не ответить колкостью на его покровительственный тон. Панику же у нее вызвало то, в чем она не хотела себе признаться. Его нагота заботила ее гораздо больше, чем собственная, и она презирала себя за это. — Ну, я же сказала, что ни в чем тебя не виню. Я знала, что делаю, и просто… не обдумала все как следует.
— Никто никогда не обдумывает этого, — ласково возразил Мэтью, и Саманта сжала кулаки, чтобы не поддаться его нежности. — Позволь мне не поверить, будто ты знала, что делаешь. Коли на то пошло, я и сам не ведал, что творил.
Его ласковая речь не усыпила бдительности Саманты.
— Думаю, будет лучше, если ты уйдешь, — сказала она, — уже поздно. Твоя мать тебя, наверное, ищет.
Мэтью пожал плечами. Под загорелой кожей отчетливо проступали мускулы.
— Это не слишком меня заботит, — проговорил он, не сводя глаз с ее тела. А вот дверь мне, безусловно, следовало запереть. Есть вещи, не предназначенные для посторонних глаз.
Саманта резко подняла голову.
— Ты думаешь…
— Расслабься. — Он тихонько погладил ее, но Саманта даже не заметила этой ласки. Она пришла в ужас от мысли, что кто-нибудь мог видеть ее унижение. Сколько сплетен это вызовет!
— Лежи, не вставай, — сказал Мэтью минуту спустя и нехотя убрал руку с ее плеча. Слава Богу, что он не дотронулся до ее груди, подумала Саманта. Может быть, он не заметит, как ее соски снова набухли и затвердели от желания. Как я могу хотеть его с новой силой после того, что произошло? Это невозможно!
Мэтью выскользнул из постели, и, не стесняясь своей наготы, прошел в ее ванную. Вскоре она услышала шум льющейся воды. Бог мой, думала она, похоже, он принимает душ. Ну конечно! Он хочет смыть с себя следы их греха.
Если бы здесь была еще одна ванная комната, тогда она могла бы вымыться до того, как он вернется! Ей пришла в голову дурацкая мысль, что пока она в таком виде, вряд ли найдется кто-то, желающий прикоснуться к ней.
Мэтью отсутствовал целую вечность. Саманта уже собиралась встать и надеть халат, когда он вернулся. Но он не принимал душ. Волосы его были сухими, и она не ощущала запаха мыла. Кожа его блестела от пота, и, когда он подошел к кровати, она заметила, что он снова охвачен желанием.
