Сьюзен шумно вздохнула и отправила в рот кусочек бисквита.
Тетя Маргарет очень рассчитывала, что присутствие Сьюзен подействует на Адриана благотворно и он перестанет заниматься всякими глупостями (просиживать часами в кофейне у Анны Бартон), а вернется к обычным делам — станет писать книгу, гулять с подругой, развлекать беседами любимую тетю.
Адриан, конечно, перестал бывать у Анны — судя по тому, что все время проводил, запершись в спальне, — но погрузился в мрачную апатию, и тетя Маргарет сомневалась, что он проводит эти тихие часы за компьютером.
Она подарила ему старинную печатную машинку. Антиквар клялся, что сам Сомерсет Моэм печатал на ней свои первые пьесы. Адриан этому писательскому подарку обрадовался лишь настолько, насколько требовали приличия. Похоже, труд по экзистенциальной философии переживал не лучшие времена.
Сьюзен ходила по дому потерянная и какая-то бледная. В октябре только пылкая взаимная влюбленность может заставить барышню расцвести. Похоже, Сьюзен в этом плане не повезло. Кроме всего прочего, в этой глуши некому было оценить ее безупречно подобранные наряды, и она очень скоро перестала переодеваться к чаю и к ужину и ходила по дому в одном платье — кажется, «Гуччи», с кожаным ремнем, который, как ни крути, идеально подчеркивал осиную талию.
— Что случилось? — для проформы спросила тетя Маргарет. Кто-кто, а она-то знала, что он ничего ей не скажет.
— Все в порядке, тетя, не волнуйся. Наверное, какая-то вялотекущая простуда, — устало проговорил Адриан. Воспаление чувств. Плюс острая аллергия на Джеймса.
— Понятно. Судя по всему, эта вещь заразная, и скоро мы все превратимся в осенних сонных мух, — предположила тетя Маргарет.
— Может, сходим в театр? — предложила Сьюзен.
— Ты же вроде как отдыхать в тишине и покое сюда приехала. Наблюдать английскую провинцию. Разве нет? — уточнил Адриан.
— Отдых и умирание со скуки — не одно и то же, — ответила Сьюзен.
— Кажется, пора возвращаться в Лондон, — провозгласила тетя Маргарет. — Лично я уже нагостилась на исторической родине.
— Ну наконец-то, — проворчал Джеймс. — А то дела стоят, а мы тут убиваем время.
— А тебя кто-нибудь просил тут задерживаться? — поинтересовался Адриан.
— А как же! — подмигнул ему Джеймс.
Адриан побелел.
Тетя Маргарет и Сьюзен переводили взгляд с одного на другого.
— Я что-то не голоден, — проговорил Адриан. — Прошу прощения.
Он поднялся и, вскинув голову, широким шагом вышел из столовой.
— А в чем, собственно, дело? — спросила тетя Маргарет, буравя Джеймса взглядом.
— Эйд не в духе, ты же видишь. Какой-нибудь экзистенциальный жизненный кризис, — пожал плечами Джеймс.
Уж не Анной ли зовут этот кризис? — спросила сама себя тетя Маргарет. Развивать эту мысль не хотелось. Анна — не та женщина, которая может изменить жизнь ее любимого племянника. Значит, чем скорее он отсюда уедет, тем лучше.
Адриан и сам не знал, разделяет он это мнение или нет. С одной стороны, ему очень хотелось поскорее покончить с этой историей (и чтобы Джеймс покончил с ней тоже). С другой стороны, его мучила неразрешенность отношений с Анной. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что глупо поступает, прячась от нее. Тот демонстративный визит под ручку со Сьюзен, очевидно, неприятно поразил Анну, это было видно по ее реакции. Они как-то молчаливо поссорились, не сказав друг другу ни слова по существу вопроса… Хотя что тут скажешь? «Прости, мне очень понравился твой брат». — «Да ничего, я все прекрасно понимаю, мы же друзья, не бери в голову»…
Раньше Адриан не верил в безвыходные ситуации. Ему казалось, что выход есть всегда, просто человек иногда не готов, не хочет его увидеть. Теперь он отлично понял, как ощущает себя этот самый человек.
Время уезжать. Может, хорошо, что все так? Если бы у них с Анной что-то получилось, если бы он понял, что чувствует к ней, чуточку раньше, сейчас мысль об отъезде казалась бы ему невыносимой. А так…
А так она просто тяжела. Как столп Стоунхенджа.
Адриан начал собирать вещи. Вещей было немного. Он до сих пор ходил в джинсах, но как-то несколько дней забывал побриться, и сейчас растительность на щеках и подбородке напоминала о том времени, когда он носил бороду. Забавно. Он совсем не похож на себя прежнего. Скорее на какого-то гангстера или рок-музыканта. Эта мысль заставила его улыбнуться. Анне бы понравилось. Улыбка превратилась в усмешку. Да, ей, похоже, по вкусу целоваться с усатыми мужчинами…
В комнату тихо постучали. Адриан вздрогнул от неожиданности. Живот рефлекторно напрягся. Неужели Джеймс, легок на помине?
— Да?
Это была Сьюзен. Сьюзен хотела, чтобы он погулял с ней по городу перед отъездом. Тетя Маргарет решила, что откладывать в долгий ящик не следует и можно выехать после вечернего чая. У Адриана сложилось впечатление, что она хотела чего-то еще, но намеренно об этом не заговаривала.
— Сью, я сейчас не лучшая компания для прогулок, правда. Еще подхватишь мою хандру, — попробовал отшутиться Адриан.
— А я уже подхватила, так что мне ничто не угрожает. Пошли, Эйд, ну пожалуйста!
И как можно сопротивляться, когда она так хлопает ресницами? Бедный ее будущий муж, придется ему осваивать профессию волшебника, ведь когда-нибудь она попросит луну с неба и вот так же будет смотреть — печально и просительно.
Адриан усмехнулся.
— Ну, пошли, принцесса, только не жалуйся потом…
— Звучит, как обещание, — улыбнулась она, сверкнув глазами. Ему показалось или она и вправду вложила какой-то двусмысленный подтекст в это замечание?
По извилистым улочкам, мимо старинных домов, на крышах которых здесь и там виднелись флюгера, причем самые причудливые: мальчик с подзорной трубой, дракон, какая-то длинноносая птица с распростертыми крыльями, — мимо маленьких, будто игрушечных, каменных мостиков через ручьи они дошли до того поворота, с которого была видна кофейня Анны.
Адриан остановился, когда взгляд его упал на знакомую вывеску.
— Ой, смотри, а мы тут были! — махнула рукой Сьюзен. — Зайдем?
— Не думаю, что это хорошая идея.
— А попрощаться? — Сьюзен заглянула ему в глаза. — Ведь Анна твоя знакомая…
— Ну да, знакомая. Но я бы предпочел уйти, то есть уехать… по-английски.
Сьюзен вздохнула — то ли с облегчением, то ли с осуждением, Адриан не понял. Он в последний раз посмотрел на дом, в котором текла уютная, размеренная, сладостная жизнь, о которой он так мечтал. А потом взял Сьюзен под локоть и решительно зашагал прочь.
Сьюзен обмирала от счастья.
