То, что он был более здоров, чем ей думалось, доказал один из вечеров августа. Чанс лежал такой худой, что издали его тела почти не было видно на кровати, и сердце Клео наполнилось щемящим чувством нежности.
Она сидела и рассказывала об осенних загонах для скота и о том, каких животных можно продать в этом году. Чанс лежал с закрытыми глазами. Должно быть, уснул, подумалось ей. Однако вместо того, чтобы тут же встать и уйти, она осталась сидеть, рассматривая его лицо. Теперь он уже мог бриться сам, и его щеки и подбородок стали гладкими и чистыми. «Какие необычайно длинные у него ресницы», — пришло ей в голову, наверное, уже в сотый раз с того момента, когда она впервые увидела его лежащим без сознания на кровати.
Она никогда не уставала разглядывать его лицо, малейшие его черточки, восхищаться им, особенно губами. Ни у одного из мужчин, которых она встречала в своей жизни, не было таких восхитительных и греховных губ. Темные волосы, казалось, были созданы для того, чтобы их ласкали женские руки, в чем она уже успела убедиться во время их прошлых бурных встреч.
Клео ощутила, как у нее внутри все внезапно напряглось, а затем словно обдало жаром. Тело под одеялом было телом мужчины, и она хорошо знала это тело, будь оно неладно, знала каждый его изгиб!
Клео тяжело вздохнула, но не смогла заставить себя оторваться от волнующего зрелища, прервать безумство разгорающегося в ее душе пьянящего желания. Забыв обо всем на свете, она поднялась со стула и подкралась на цыпочках к кровати. Потом нагнулась и поправила сбившееся одеяло.
Неожиданно его рука, скользнув вдоль одеяла, схватила Клео за запястье.
— Я думала, ты спишь! — вскрикнула она от неожиданности.
Он повернулся на бок и потянул ее за руку к себе. Она опустилась на кровать рядом с ним.
— Чанс!..
— Не дергайся! Ты же не хочешь повредить мне спину, а?
— Если бы ты хоть немножко думал о своей спине, ты бы не стал выкидывать подобные фокусы, — вскипела Клео. — Отпусти немедленно!
— Скажи, разве лежать рядом друг с другом не приятно? — насмешливо прошептал он и еще крепче прижался к ее спине.
— Тебе нельзя ложиться на бок, — так же твердо сказала она.
— Я уже по горло сыт всеми предписаниями врачей.
— Чанс, а вдруг сюда поднимется Джо?
— Не поднимется, не бойся. Джо так обрадовался, что я наконец-то могу сам добраться до ванной, что сбежал отсюда сразу же после ужина и вряд ли теперь покажется до завтрашнего утра.
Он прижался носом к ее уху и прошептал:
— Расслабься, дорогая. Я не сделаю ничего против твоего желания!
— Ты уже сейчас делаешь то, что я не хочу!
И почему она не надела, после того как приняла душ, джинсы! Именно сегодня, как назло, ей захотелось вдруг сменить джинсы, из которых она почти не вылезала все это время, на что-нибудь более свободное, просторное. Разве юбка — препятствие для Чанса? А с джинсами ему пришлось бы повозиться!
Его губы мягко щекотали ей щеку, и каждое их нежное прикосновение волновало Клео.
— Пожалуйста, — зашептала она, — не делай этого, Чанс. Я так старалась отгородиться от тебя.
— Установление любых границ в наших отношениях имеет смысл лишь тогда, когда мы не находимся рядом.
— Ты думаешь, я этого не знаю?
— Повернись ко мне. Дай я поцелую тебя по-настоящему.
— Чанс… — в голосе Клео послышалась мольба.
Чанс нежно целовал ее волосы.
— Ты могла бы давно уйти, если бы действительно этого хотела. Разве не так?
— Сделай я резкое движение, тебе стало бы больно. Или ты хочешь, чтобы мы сцепились с тобой, как борцы?
— О Господи, да, — простонал он. — За такую схватку я отдал бы половину ранчо, дорогая.
Его голос зазвучал глуше, опускаясь до шепота, в котором явно слышались отголоски бушевавшей в нем страсти, придающей словам завораживающе неотразимую силу.
— Взгляни на меня. Сделай это, потому что ты сама хочешь этого, потому что ты чувствуешь ту же страсть, что и я.
Эти слова подавляли ее волю к сопротивлению. С каждой секундой решимости бороться оставалось все меньше и меньше. Разве может женщина отказать любимому человеку? Даже если ему нужен только секс, несколько минут удовольствия и радость сознания новой победы.
Любовь — это пустая фантазия, это глина в умелых руках. Что дала ей любовь к мужчине, если не считать, конечно, Рози? Объяснение Чанса в любви ничего бы не изменило и не помогло бы им сблизиться. Она уже слышала подобное однажды.
Однако причинить ему боль ей тоже не хотелось. У нее хватило бы сил оттолкнуть его, и он, в его нынешнем состоянии, вряд ли сумел бы оказать ей сопротивление. Но это был риск, а риска Клео стремилась всеми силами избежать. Одно неосторожное движение — и все его лечение пойдет насмарку!
Повернуться и поддаться его соблазнительным уговорам? Никогда! Пусть держит ее хоть до рассвета, потакать ему она вовсе не намерена.
Руки Чанса тем временем сомкнулись на ее груди, а сам он прижался к ней. И когда слегка шевельнул бедрами, то застонал от возбуждения.
— Залезай под одеяло, — прошептал он.
— Я не собираюсь сдаваться, Чанс, и не мечтай об этом.
— Не собираешься? Вот как?!
Его рука скользнула вниз, к юбке, и начала медленно тянуть наверх легкую ткань.
— Чанс… Нет! — попыталась она остановить его.
— Позволь мне прикоснуться к тебе. Поцелуй меня, и борьба закончится. Один поцелуй — и ты выбросишь белый флаг!
— Я не намерена с тобой целоваться, — дрожащим голосом, собрав последнюю волю, ответила она.
Но его возбуждение уже передалось и ей. Но почему не чувствуется запаха лекарств и нет беспомощности, присущей больным? Почему, лежа рядом с ним, она ощущает лишь его силу и здоровье, так возбуждающие плотское желание? Ей-Богу, странно!
Клео перестала вырываться из объятий Чанса. Тот слегка приподнял голову.
— Решилась?
— Ты о чем это?
— Брось притворяться, ты все прекрасно понимаешь!
Чанс попытался заглянуть ей в лицо, но это усилие отозвалось такой мучительной болью, что он тут же откинулся обратно на подушку.
— Хорошо, будем играть по твоим правилам.
Его рука уже полностью подняла юбку и добралась до ее трусиков. Клео плотно сжала ноги, однако сердце заколотилось в бешеном ритме. Чанс сделал вид, будто не заметил, как напряглись мышцы ее бедер, и продолжал медленно поглаживать кончиками пальцев живот девушки. Снова провел рукой по ее бедру, а затем так же неторопливо начал играть с пуговицами на блузке, пока одна из них не расстегнулась. Он прикоснулся к ее груди.
— Я могу играть таким образом всю ночь, — разгоряченно дыша ей в волосы, зашептал он. — А ты?
