Ознакомительная версия.
— Вот бар, — крикнула она, показывая пальцем, — и вот продуктовый магазин!
— А вот и Билли, — сказал Кейн и показал на мальчика, который сидел на кромке тротуара рядом с маленьким синим домом.
Они выскочили из машины и бросились к Билли.
— Привет, Лиз! — Мальчик переводил взгляд с Лиз на Кейна. — Привет, Кейн!
— Привет!
Лицо у мальчика было скорее грустное, чем разочарованное, и Кейн последовал его примеру: не обращая внимания на то, что на нем светлые брюки, сел на тротуар рядом с Билли. Лиз села с другой стороны.
— Твоя мама очень волнуется.
— Она всегда волнуется, — буркнул Билли.
— На сей раз у нее, кажется, есть причина, — заметила Лиз, поворачиваясь и указывая на дом за их спинами. — Это ваш старый дом?
Билли кивнул.
— Папа дома?
— Может быть. Не знаю.
Кейн сидел молча, предоставляя говорить Лиз. Она привыкла к таким вещам.
— Ты не заходил туда?
— Да я лучше себе нос отрежу, чем сделаю это!
Кейн присвистнул, а Лиз, несмотря на нервозную обстановку, расхохоталась. Кейн услышал облегчение в ее голосе. Ему тоже стало легче. Билли удрал от матери, это верно, но он не сделал решающего шага. Ему, видимо, нравилась его новая жизнь. И даже если возврат к старому иногда казался мальчику избавлением от бед, он на самом деле не хотел возвращаться.
— Да, это, пожалуй, верно, — сказала Лиз. Она подождала минуту, потом спросила: — Ты хочешь поговорить о том, что случилось?
Билли пожал плечами:
— Старая песня.
— Я этой песни не знаю, так что, пожалуйста, просвети меня.
— Она всего боится.
Брови Лиз поднялись.
— Но у нее есть на то веские причины, Билли.
— Я не отец, и я устал платить за его грехи.
На Кейна вдруг нашло вдохновение, и, прежде чем Лиз успела сказать что-либо, он спросил:
— Как она заставляет тебя платить?
— Орет на меня. Устроила мне комендантский час.
— Это не значит платить за грехи отца, Билли. Так она направляет тебя, заботится о твоем благополучии. Она же мать.
Билли резко поднял голову:
— Почти никто из моих друзей не должен приходить домой не позже такого-то часа.
— Может быть, именно поэтому у половины твоих друзей часто бывают неприятности. — Кейн вздохнул, немного повернулся и посмотрел на Лиз, а она ответила ему ободряющим взглядом, как бы предлагая продолжить. — Слушай, доверие не дается просто так. Это не билет на школьный праздник. Его надо заслужить.
И вдруг Кейн подумал о Лиз. Он столько раз подводил ее, и все-таки она ему доверяет. Доверяет больше, чем он сам доверяет себе. Лиз всегда в него верила. Даже когда он не оправдывал ее доверия, она верила, что в следующий раз Кейн поступит как надо.
Указав большим пальцем на дом у себя за спиной, он сказал:
— Завоевать доверие не просто, но бежать обратно в прошлое — тоже не выход. Так ты никуда не продвинешься. Не извлечешь уроки из своих ошибок, не добьешься того, чего хочешь. — Как только Кейн это сказал, им овладело странное чувство. Как будто он разговаривал не с Билли, а с самим собой, Он прокашлялся. — Но отсюда следует, что ты должен кое-что сделать, чтобы мама смогла тебе доверять.
— Например?
— Например, не ссориться с ней из-за «комендантского часа», а просто приходить домой вовремя или даже раньше. Говорить ей, куда ты идешь. — Он дружески потрепал Билли по плечу. — Это как в школе: лучше учишься — больше уважения. — (Билли ответил коротким смешком.) — Ты, похоже, согласен, что путь к улучшению есть.
— Наверное.
Кейн уверенно положил руку на плечо Билли:
— Давай-ка отвезем тебя к маме.
Билли встал:
— Согласен.
Лиз тоже встала.
— Но сначала сходим в магазин напротив и купим твоей маме килограмм мороженого. Какое она любит?
Билли моргнул:
— Шоколадное. А зачем?
— Всегда хорошо прийти с подарком. Тем более когда надо исправить ошибку.
Когда Лиз, Кейн и Билли вошли в кухню Аманды, та разрыдалась.
Билли протянул матери коричневый пакет:
— Прости, мама. Я не должен был злиться. Я знаю, ты просто хочешь меня уберечь. Я исправлюсь.
Аманда взяла пакет, положила на стол, обняла Билли и прижала к себе.
Лиз поймала взгляд Кейна и кивком головы показала ему на дверь. Секунду Кейн колебался, но она направилась к выходу, и он пошел за ней.
Странные мысли владели им. Там, в прошлом, Кейн ничего не мог изменить, а толкая себя назад, не давал себе двигаться вперед. И ничему он не научился. Готов был оторвать от себя того, кем единственно по-настоящему дорожил — Лиз. Она никогда его не осуждала. Это он себя осуждал. А вдруг она права? Вдруг однажды в жизни стоит поступить по-другому?
Она вышла на тротуар и села в его машину. Их машину.
Кейн крепко зажмурил глаза и сжал губы. Она хочет его простить. Так будет ли он так не прав, если простит сам себя?
Утром следующего дня Лиз лежала на софе, завернувшись в теплое одеяло, и пила горячее какао, хотя температура на улице давно перевалила за двадцать пять. Она почти не спала ночь. Ей было страшно, тоскливо и одиноко. Накануне она видела замечательного Кейна. Он сумел уговорить Билли вернуться домой и даже купил мороженое его маме. Но сам он, Лиз это знала, не видел в себе ничего хорошего, не мог простить себе, что совершил ошибку, вступив в опрометчивый брак. И теперь хочет оттолкнуть ее. Освободить!
Она любит его всем сердцем. Но если он не хочет ее, может быть, пора сделать выводы? Нельзя вечно быть одной. У Элли есть парень. Ее подруги выходят замуж. А она все плачет о давно развалившемся браке…
В дверь тихонько постучали. Лиз не хотела открывать, но стук повторился, на этот раз громче. Кто бы это ни был, он не уходит. Значит, надо открыть.
Лиз встала, плотнее завернулась в одеяло, подошла к двери и приоткрыла ее. С порога ей улыбался Кейн:
— Знаешь, вчера, когда вернулся домой, я стал думать о том, что сказал Билли, и мне пришло в голову, что на самом деле я очень хорошо умею разговаривать с людьми. — Он сделал глубокий вдох. — Со всеми, кроме тебя.
— Ох, Кейн!
— Дай мне договорить. Я действительно тебя подвел и имею полное право на себя сердиться. Но я не могу сердиться на себя вечно.
В сердце Лиз проснулась надежда. Он, правда, хочет сказать именно то, что говорит? Она шире открыла дверь и пригласила его войти:
— Почему бы нам не поговорить в квартире?
Он вошел в ее маленькую, уютную, прибранную гостиную и жалобно ей улыбнулся:
— Ну что, как у меня получается?
Она засмеялась:
— Пока — очень хорошо.
Ознакомительная версия.
