Стоп. Размечтавшись, Росс упустил из виду маленькую деталь. Ханна все еще сердится и может, и не захотеть участвовать в его радужных проектах. Но ничего, через пару дней она остынет. А к тому времени он подготовит сюрприз.
Итак, все самое лучшее для его любимой женщины!
— Воздушная болезнь, Пчелка?
— Нет.
Ханна смотрела в иллюминатор.
Все три дня после визита Дорин Росс проявлял невыносимую заботу о ее здоровье, настроении, желаниях, совершенно игнорируя ее попытки держаться отстраненно.
Ой, провались все пропадом!
А теперь они летели в Квиксильвер с микроволновкой, холодильником и таким количеством продуктов, которых хватило бы на целую армию. И все предназначалось ее отцу, как объяснил заботливый Росс. Где-то в глубине души Ханна чувствовала, что Росс в нее влюблен, и это нарушало все условия заключенной когда-то сделки, а также превращало все ее обиды в мыльные пузыри. Драма невинной девушки обернулась семейной сагой, только герои еще не знают об этом.
Она скрестила руки на груди и поудобнее устроилась в кресле. Улыбка озарила ее лицо. Она могла зачать после той ночи, и это вполне объясняло чрезмерную заботливость Росса. Они пользовались презервативом только один раз, а Ханна не могла пожаловаться на плохую наследственность: любимая мама отличалась известной в Квиксильвере плодовитостью.
Нет. Она задумчиво покачала головой. Не может быть, она не беременна (хоть сейчас и самые подходящие дни). Она бы давно это почувствовала.
Эдгар ждал их возле взлетной полосы, мужественно преодолев состояние ступора, в которое его вгонял один вид самолетов.
— Привет, папуль.
По щекам Ханны покатились слезы, когда она попала в неуклюжие объятия отца.
— Ты выглядишь прекрасно, детка, — оценил Эдгар, глянув на ее фирменные джинсы и белый свитер ручной вязки. — Чувствуется разница.
— Надеюсь, меня еще можно узнать?
— Мне это удалось. Знаешь, без тебя дом выглядит опустевшим.
— Привет, — подошел Росс и протянул руку. — Мы кое-что купили по хозяйству, нужно разгрузить самолет.
Мужчины дружно принялись за работу, а Ханна занималась сыном. Тот рвался помогать. Слава богу, разгрузили быстрее, чем иссякли ее доводы и просьбы не мешать взрослым ворочать большие предметы.
Когда они ехали к дому. Эдгар смущенно откашлялся и объявил:
— Я не ожидал, что ты так скоро нас навестишь, поэтому возникла небольшая проблема со спальными местами.
— Какая? — встревожилась Ханна.
— Помнишь старые кровати?
— И?..
Ханна в ужасе закрыла глаза, уже понимая, чем закончится рассказ отца.
— Так вот, они свое честно отслужили, поэтому я устроил им достойные похороны, разведя ритуальный костер на заднем дворе. Оставил только одну для себя, пока не прибудут новые.
О господи.
— Но ничего, устроимся, — бодро пообещал Эдгар. — Джейми может спать со мной, а вы разместитесь в твоей старой спальне.
— У меня есть предложение, Эдгар, — выступил Росс, пока Ханна бледнела, краснела и пожимала плечами. — Кровати можно купить недалеко отсюда. Заодно полетаю.
— Да? Отлично. Чертовски хороший самолет.
Ханна отвернулась и уткнулась лицом в волосы Джейми, пока ее муж и отец обсуждали достоинства самолетов. Что же ей делать-то? Она не собиралась больше спать в одной постели с Россом. Их ожидает кошмарная ночь.
Или нет?
Скорее всего, Росс очень устал, следовательно, здоровому сну и полноценному отдыху ничего не грозит. Или грозит?
Скорее всего, он ее не любит, просто испытывает некоторую приязнь в память старой дружбы. Или любит?
Скорее всего, она просто лишилась остатков разума.
Некоторое время спустя Ханна заметила, что отец и Росс подозрительно долго о чем-то шепчутся. Оба выглядели до неприличия довольными собой и друг другом.
— Что-то происходит, и я хочу знать что, — твердо сказала Ханна, когда они вдвоем с мужем оказались в ее девичьей спальне.
— С чего ты взяла? — деланно удивился Росс, расстегивая рубашку.
— Уж больно радостно ты принял сообщение папы о предстоящем ночлеге. Ты же не возражал против того, что мы будем спать в одной постели?
— Не-а. — Росс простодушно улыбнулся, сверкнув зубами. — Совсем не возражал.
— Но однажды ты выдвинул такое требование. Помнишь, на кухне? После чашки горячего шоколада ты решил, что мы не будем близки.
— Ну, насколько я помню, мы договаривались не спешить и принять такое важное решение позже. Сдается мне, мы приняли совсем недурное решение.
— Да неужели… — Ханна вздрогнула. — Да неужели ты действительно считаешь, что я буду спать с тобой?
Росс стянул рубашку, бросил ее на стул и стал расстегивать джинсы.
— Спать — да. Заниматься любовью — нет.
— Что ты делаешь? — решила прояснить ситуацию Ханна, когда он начал стягивать трусы.
— Раздеваюсь. Я собираюсь лечь спать, дорогая женушка. А сплю я голым.
Трусы были отброшены в сторону, великолепное тело бесстыдно обнажено.
— Можешь прижаться ко мне ночью, если замерзнешь.
— И не мечтай.
Ханна возмущенно отвернулась и схватила в охапку подушку и одеяло.
— Да не переживай ты так. Я очень устал и собираюсь отдохнуть. Кроме того, здесь бумажные стены, они пропускают любой звук.
— Ты просто… — Ханна чуть не задохнулась от злости. — Да как ты можешь говорить подобные вещи?
Росс, уже лежавший в кровати, закинул руки за голову и ухмыльнулся.
— Любовники говорят друг другу и не такое. — Он откинул одеяло и похлопал рукой по матрацу: — Иди сюда, Пчелка, поцелуй меня на ночь. Это не опасно.
— Забудь об этом.
Пылая праведным гневом, она пошла в ванную, чтобы подумать, где устроиться на ночь. Собственно, выбор был не так уж велик — свободна только ванна. Но лучше она будет спать на полу, чем польстится на его лживые посулы!
Один поцелуй, и она обречена.
Итак, ванна. Есть еще софа. Но на папиной софе может спать только законченный мазохист, а в ванне впору замораживать коровьи туши. Зато на кровати с Россом ей будет тепло и уютно.
Пожалуй, даже горячо. Об этом стоит подумать. Во-первых, она уже не так злится на мужа, во-вторых, можно построить между ними Великую Китайскую стену из подушек.
На цыпочках Ханна вышла из ванной и с облегчением заметила, что Росс спит, растянувшись на ее любимой стороне кровати. Ее глаза сузились. Он завел ее, раззадорил, а сам спокойно уснул?! До чего мужчины отвратительны!
Ммм, какая она теплая… Мягкая… Ханна повернулась, уютно устроившись в крепких мужских объятиях.
