Ей следовало догадаться, что он скажет нечто в этом роде. Глаза ее наполнились слезами, в горле появился комок. Полная решимости не дать слезам пролиться, Вирджиния сделала глубокий вдох и с трудом произнесла:
— Благодарю покорно. Похоже, ты вычитал эту фразу в учебнике.
Он кивнул.
— Среди прочего.
Ей вдруг стало нестерпимо больно, что он теперь знает о ее прошлом. Паника охватила Вирджинию, она перестала понимать, что происходит. Что правда, что ложь? Хочет ли Фрэнк быть ее защитником? Ее настоящим любовником? Он ли тот мужчина, которого судьба послала привнести любовь в ее жизнь?
Или… он просто хочет обольстить ее, чтобы она перестала преследовать его отца?
Возможно. Он копался в ее прошлом ради информации, которую можно использовать против нее, если она станет преследовать его отца. Он оставил послание в бутылке там, где она могла бы найти его, и, начав переписываться с ним, поделилась бы сведениями о своих расследованиях. Но хуже всего, что он соблазнил ее, заставив поверить, что она вовсе не безразлична ему.
Почувствовав, как комок в горле увеличивается в размерах, Вирджиния поняла, что должна как можно скорее покинуть гараж, оказаться подальше от Маллори… подальше от его сильных рук, которые могут заключить ее в объятия и предоставить столь ей необходимую защиту. Подальше от этого мужчины, созданного, похоже, ей на погибель. Подальше от этих глаз, с такой теплотой смотрящих на нее. Стоит ей взглянуть в них, и ей начинает казаться, что Фрэнк готов ради нее на все.
А она почему-то уверена, что это обман.
— Мне очень жаль, Вирджиния.
Жаль? Каким образом такое короткое слово может заключать в себе столь глубокий смысл? Боль пронзила ее от воспоминаний о прошлом. Кошмар, приключившийся с ней, длился недолго, но Вирджиния до сих пор чувствовала исходивший от отчима запах алкоголя. Как короткий эпизод мог так повлиять на жизнь женщины? И почему никто не помог ей? Ни мать? Ни полиция? Никто?
— Мне жаль, — повторил Фрэнк, возвращая Вирджинию к реальности. — Вирджиния… когда мы занимались любовью…
Румянец вспыхнул на ее щеках. Неужели с ней происходит что-то неладное? Неужели он все время догадывался, как она напугана? Не следует ли ей сказать Фрэнку о том, что все, что он делал с ней, было сродни волшебству?
— Между нами все кончено. Зачем говорить об этом, Маллори.
— Потому что я не хочу, чтобы это кончалось, — ответил он, голос его дрожал от волнения. — Я хочу быть рядом с тобой, каковы бы ни были сейчас твои чувства, Вирджиния. Я хочу строить нашу совместную жизнь и сделать ее прекрасной для тебя. Самой лучшей.
Не в состоянии подобрать нужных слов, она мысленно послала его ко всем чертям. Что может хотеть услышать женщина, которую подло предали и оскорбили? Печаль вдруг охватила Вирджинию при воспоминании об обеде в доме его матери. Маллори в трудную минуту старались быть вместе и поддерживали друг друга, в тот вечер они показались ей именно той семьей, которой ей отчаянно не хватало.
— Прекрати, — прошептала она.
Ей нужно делать свою работу. Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов продолжают лежать на банковском счете миссис Маллори. А раз все Маллори знают, что Энтони жив, каждый из них виновен в сокрытии информации о подозреваемом в преступлении.
— Ты можешь говорить об этом?
Фрэнк успел сделать еще один шаг вперед.
— Черт тебя побери, Маллори. Ты ведешь себя со мной, как с заложницей.
Да, он действительно приближался к ней так, как их учили это делать в академии. Вирджинии даже показалось, что она слышит слова инструктора: «Двигайтесь медленно, используйте только ноги, телом не шевелите. Подходите так, чтобы преступник не успел понять, что вы уже здесь. Сохраняйте зрительный контакт с заложником».
— А разве ты не заложница? — тихо спросил он. — Заложница своего прошлого?
— Оставь это, Маллори. Отпусти меня! — взмолилась Вирджиния.
Когда Фрэнк сделал еще один шаг вперед, Вирджиния попыталась отступить, но ей помешала находящаяся за ее спиной колонна. Она чуть не заплакала от обиды. Почему Фрэнк не способен вести себя, как другие мужчины? Почему не отпустит соленую шутку? Или не попытается преуменьшить значение испытания, что выпало на ее долю, или не сделает вид, будто вообще не стоит предавать значения тому, что с ней произошло?
Даже с его равнодушием было бы легче иметь дело. Нет, она больше не хочет быть близка с этим мужчиной. Она не может.
— Ты рылся в моем прошлом. — Вирджиния думала, что голос у нее задрожит, но, когда этого не произошло, ей стало легче. Голос звучал уверенно, зло, был полон праведного гнева. — Наверняка ты искал зацепки на тот случай, если тебе придется действовать против меня, не так ли, Маллори?
— Я пытался защитить своего отца.
Сейчас он, похоже, пытается защитить и ее.
Что-то подсказывало Вирджинии, что Фрэнк не до конца искренен. Не смотри в эти добрые, испытующе глядящие на тебя глаза! Не поддавайся на его уловки! Не верь, будто он хочет тебе помочь!
— Пока ты был занят исследованием моей натуры, ты соблазнил меня, Маллори. — Голос ее по-прежнему звучал на удивление спокойно. — Ты влез в мою постель.
В мое сердце. Мысль эта возникла сама собой, и Вирджиния продолжила:
— Ради своего отца. Ты сделал все возможное ради защиты его интересов.
Вирджиния с тревогой наблюдала за его приближением. Казалось, он наплывает на нее всей массой своего тела.
— В твоих словах есть доля правды, — спокойно признал Фрэнк. — Сначала частично моим основным мотивом являлась защита отца. Но, как я уже сказал, все изменилось.
— Оставайся там, где стоишь, — внезапно потребовала Вирджиния, пальцы ее стиснули висящую на плече сумку. Словно прикосновение к ее гладкому кожаному боку могло помочь ей взять себя в руки. В любом случае, Вирджинии было необходимо держаться за что-нибудь! Ярость не давала ей покоя, сжигала ее. — Ты поручил Доновану провести расследование…
— Поручил, — оборвал ее на полуслове Фрэнк, но тон его оставался вполне доброжелательным, и от этого Вирджинии становилось еще больше не по себе. — Я также попросил его уничтожить то, что он нашел. Я понимаю, как все это щекотливо. Насколько это личное.
Вирджиния была тронута, но постаралась не поддаться этому чувству.
— Чего ты хочешь, Маллори? — прошипела она. — Медаль за заслуги? Если бы ты не копался в моем прошлом ради шантажа, тогда бы ты имел право на такой поступок. Так ведь?
— Я тебя понимаю.
— Черт тебя побери! — снова едва слышно выругалась она.
Каждый раз, когда Вирджиния пыталась бросить ему вызов, Фрэнк сохранял хладнокровие. Ей трудно ненавидеть его, когда он продолжает доброжелательно говорить с ней.
