Она поспешно вскочила и, поцеловав Флоренс в щеку, бросилась к выходу. Руперт даже слова не успел сказать.
Когда он и его гостья остались наедине, Руперт с усмешкой поинтересовался, почему его появление повергло в паническое бегство всегда уверенную в себе медсестру и с какой стати они упоминали здесь имя его старшего брата.
— Вообще-то это не моя тайна, — медленно произнесла Флоренс. — Но поскольку меня не успели попросить хранить ее, могу сказать следующее: Дороти без памяти влюблена в Остина. Он, похоже, тоже неравнодушен к ней, но только ему и в голову не приходит дать понять об этом.
— Не может быть! — отмахнулся Руперт. — Они же как брат и сестра!
— «Как» — не считается, — возразила Флоренс. — А если не веришь, то поинтересуйся, почему Остин всегда оказывается там же, где и Дороти, и что он будет делать, если она вдруг надумает переехать в другой город…
Вечером того же дня Руперт в одиночестве сидел за пустым столом в кафетерии и размышлял о том, что от женщин одна головная боль. Нормальному мужчине их не понять.
— Если гора не идет к Магомету…
Подошедший брат поставил перед ним тарелку с сандвичами, салат и бутылку минеральной воды.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Руперт, открывая бутылку.
Остин присел напротив.
— Что с тобой творится?
— Ничего особенного, — ответил он, не скрывая раздражения. — Просто мне никак не удается отыскать человека, которого Флоренс видела во сне.
Брат усмехнулся.
— Ну, если ты имеешь в виду мафиози из Неаполя, то я искренне рад за тебя.
— Перестань зубоскалить. Все гораздо серьезнее… — Все действительно было настолько серьезно и при этом настолько запутанно, что Руперт даже не знал, с чего начать.
— Тогда объясни, в чем, собственно, дело.
Руперт вздохнул.
— Я и пытаюсь. Ни гангстера, ни таинственного возлюбленного Флоренс не существует… — Остин собрался было опять прокомментировать это утверждение, но заметил угрожающий взгляд брата и счел за лучшее промолчать. — Зато существует некий толстячок, который внушает ей безотчетный страх. И я поклялся себе разыскать его…
— Считаешь, это возможно? — перебил его брат.
— Похоже, я переоценил свои силы, — признался Руперт. — Я позвонил на телевидение. Там мне назвали издательство, которое устраивало прием в честь своих лауреатов. Затем я связался с секретарем главного редактора. Говорившая со мной женщина была предельно любезна, но сказала, что под мое описание подпадает по меньшей мере несколько десятков человек, которым были разосланы приглашения. Не считая тех, которые проникли на банкет без всяких приглашений.
Он подавленно замолчал и уставился в стол, не замечая, как Остин с сочувственным видом ест принесенные им же сандвичи.
Сбоку от них неожиданно раздалось кокетливое хихиканье. Повернув как по команде головы, братья увидели Рыжего Дика, откровенно заигрывающего с хорошенькой официанткой. Та отвечала взаимностью: игриво поводила плечиком и строила ему глазки.
— А что бы ты сделал, если бы Дик вдруг решил приударить за Дороти? — спросил Руперт, желая проверить подозрения Флоренс.
— Я ничего не имею против Гордона, — произнес Остин с неожиданной угрозой в голосе. — Но для него же будет лучше, если подобная идея не придет ему в голову.
— А если вдруг Дороти надумает перебраться в другой город? — снова спросил Руперт, не удовлетворившись ответом. — И будет приезжать к нам лишь на Рождество, а в остальное время присылать открытки?
Остин недоуменно уставился на брата.
— Что за дурацкие вопросы?.. Или ты знаешь то, чего не знаю я? — откровенно встревожился он.
— Не знаю, а узнал, причем только что. Похоже, в каких-то вопросах женщины проницательнее нас, мужчин, — задумчиво произнес Руперт и неожиданно заявил: — Ты всегда стремился руководить всеми моими действиями, советовал, как лучше поступить. А сейчас послушай меня: в твоих силах сделать так, чтобы Дороти никогда не уезжала из нашего города. И подумай, как была бы рада тетя Кэйт, если бы ей довелось понянчить ваших с Дороти детишек. Она ведь так привыкла жить чужим счастьем!
Какое-то время Остин оторопело смотрел на брата, не пытаясь, однако, с возмущением опровергнуть его слова. Затем неуверенно произнес:
— Но мы же с ней как брат и сестра…
— «Как» — не считается, — вполне резонно заметил Руперт.
Сегодня утром он собирался подвезти Флоренс до работы и заранее радовался, что таким образом побудет с ней подольше.
Когда они уже подошли к двери, раздался телефонный звонок. Это была Дороти, которой непременно хотелось сообщить приятельнице, чем кончился роман, который она читала.
— Граф усыновил своего новорожденного племянника, а через год у них с бывшей горничной, а ныне графиней родилась двойня. Мальчик и девочка, хорошенькие, как эльфы из шотландских сказок, — обреченно произнесла Флоренс.
— Значит, все-таки читала, — вынесла свой вердикт Дороти, и стало ясно, что ее не переубедить.
Впрочем, Флоренс и не пыталась, потому что не знала как.
Когда Руперт вместе со своей задумчивой спутницей вошел в здание библиотеки, тетя Кэйт как раз вешала на стену большую афишу. Но плотный лист все время сворачивался в трубочку, и у уже порядком измученной женщины ничего не получалось.
— Как хорошо, что вы пришли! — воскликнула она и тут же принялась отдавать распоряжения: — Ты, Флоренс, приложи афишу к стене! А ты, Руперт, прикалывай!.. Нет, не так, левый угол чуть выше…
И тут случилось непредвиденное. Скользнув взглядом по афише, молодая женщина побледнела и сдавленно вскрикнула, выпустив лист из рук. Но как только он упал на пол, тут же бросилась на колени и, развернув, уставилась на фотографию.
— Это… это он… — прошептала Флоренс побелевшими губами. — Человек из моих снов…
Тетя Кэйт и Руперт поспешно склонились над ней. С плотного желтоватого листа на них смотрел улыбаясь круглолицый лысеющий человек с пронзительными глазами. Из подписи под фотографией следовало, что в столице штата в конференц-зале одного из отелей состоится презентация нового романа популярной писательницы и так далее и тому подобное…
Но главным было не это. Круглолицего лысеющего человека, собирающегося представлять книгу, звали Флойд Александр… Парето!
— Есть какие-нибудь идеи? — с надеждой спросил Руперт некоторое время спустя.
Флоренс закивала, потом с трудом выдавила, поскольку голос ей плохо повиновался:
— Е-ехать на презентацию…
