— Я удивила вас? Мне оно очень понравилось… Ганс, в чем дело?
— Снимите его!
Мег неуверенно поднялась. Она не могла понять, почему его лицо стало таким злым и угрюмым.
— Но я думала… Вы сердитесь на меня?
— Все вы очень любопытные! — взорвался он. — Все вы! Это платье было в сундуке. Крышка была закрыта. Вы нашли его. Как? Где еще рылись?
— Нигде, — оцепенев, ответила Мег. — Просто ткань торчала из-под крышки. Это такой потрясающий цвет. Извините, если вы не хотели, чтобы я видела это. — Она посмотрела на его суровое лицо и холодно добавила: — Если я должна его снять, то попрошу вас оставить меня на пять минут.
Но с большим усилием Ганс уже взял себя в руки. Он поставил поднос и опять философски пожал плечами.
— Я прошу прощения, Мег. Это не имеет значения, видели вы платье или нет. Я просто расстроился на мгновение. Принял вас за Дженни.
— О! Дженни носила его?
— Однажды она его примерила и выглядела в нем прекрасно. У нее лицо той эпохи. Вы, должно быть, заметили.
— Ганс, но вы в самом деле любите Дженни! — воскликнула Мег. — Почему же вы позволили ей уехать?
— Я знаю, это была моя ошибка. Мы поссорились. Я больно ударил ее.
— Может быть, она вернется.
— Нет, она уже никогда не вернется. И это лучшему. Мы оба переживаем это. Ее брак со мной не привел бы ни к чему хорошему.
— Но почему, Ганс?
Опять внезапно изменившись, Ганс рявкнул:
— Вы не могли бы не задавать мне вопросы о тех вещах, которые вас не касаются? А теперь снимите это чертово платье!
Он вышел, и Мег медленно расстегнула крючки. Пальцы ее немного дрожали. Она неожиданно позавидовала кошке, которая, не шевелясь, наблюдала за ней. Гневные слова пролетали у нее над головой. То, что она видела, ничего для нее не значило. Но Мег поняла, что это не грусть сделала Ганса таким мрачным и хитрым…
Луиза в тот вечер спустилась к обеду. На ней было простое черное платье, и она, очевидно, провела много времени, приводя в порядок лицо и волосы. Она выглядела великолепно. Робкий блеск в глазах выдавал живость, которой она когда-то обладала.
В этот вечер на покрытом шрамами лице появился облик Анжелики. Мег была убеждена в этом.
Но неожиданно ей расхотелось еще раз проверять это. Она боялась того, что могла обнаружить. В ушах все еще звучал голос Ганса: «Нет, она никогда не вернется обратно».
Он говорил о Дженни. Но, может быть, однажды он сказал это и об Анжелике, и вместо нее появилась странная женщина по имени Луиза?
— Вас что-то беспокоит, Мег? — дружелюбно спросила Луиза.
— Нет, — встрепенулась Мег.
— Вы были так заняты весь день. Не выпить ли нам, не дожидаясь Клайва? Сегодня я чувствую в себе гораздо больше сил. Замечательно опять иметь возможность вести себя, как все нормальные люди. Вам шерри или еще чего-нибудь?
— Шерри, спасибо, миссис Уилтон.
Луиза наполнила стакан и протянула его Мег.
— Смотрите, я даже не пролила ничего. Мои руки так дрожали раньше, но сейчас стало лучше. Вы взяли мне книгу в библиотеке?
— Нет. Я прошу прощения. Библиотека сегодня закрыта.
— Сегодня? Но ведь сегодня среда. Дженни заболела?
— Нет. Она уехала.
Мег старалась говорить непринужденно, спрашивая себя, почему ее интересует реакция Луизы. Она начинала относиться ко всему с осторожностью.
— Очевидно, они с Гансом поссорились. Она очень огорчилась. Ганс, я думаю, тоже.
Вспоминая поведение Ганса, Мег не сразу заметила, что в глазах Луизы появилось напряжение. Но побелевшее лицо и неожиданное оцепенение было явным.
— Куда она уехала? — спросила Луиза.
— Я не знаю. Наверное, в Лондон.
— Вы имеете в виду, что она вообще никуда не уехала?
— Нет, уехала. Первым утренним поездом.
— Вы точно знаете?
Почему Луизу оставила ее осторожная манера держаться? Почему она опять превратилась в неуверенную испуганную девочку? Мег заметила, как из ее стакана выплеснулось немного вина. Руки ее опять дрожали.
Очень осторожно Мег сказала:
— Мисс Берт тоже уехала. Бедный Ганс. Теперь у него никого не осталось.
Огромными взволнованными глазами Луиза уставилась на Мег. Но прежде чем она могла что-то сказать в ответ, на пороге раздался голос Клайва:
— Девушки, вы опять сплетничаете о Гансе? Но вы должны знать, что его ничто не беспокоит, кроме его навязчивой идеи писать портреты.
Луиза повернулась к нему. Голос ее стал твердым и в то же время умоляющим.
— Клайв, ты знал, что Дженни уехала?
— А кто же об этом не знает? Это очень маленькое местечко.
— А мисс Берт?
— Конечно, я же говорил тебе, что Ганс брал мою машину, разве ты не помнишь? Ему следовало избавиться от этой ненормальной старухи уже давно.
— Ты не говорил мне, — тихо сказала Луиза.
— Говорил, дорогая. Как раз перед ленчем. Я просил тебя не удивляться, если ты услышишь шум машины. Но за рулем был не я. Может быть, ты спала?
Луиза молча на него посмотрела. Она опять ничего ему не возразила, но взгляд ее был недоверчивым. Наконец она сказала тихо:
— А куда уехала мисс Берт?
— К сестре в Норфолк, так сказал Ганс. Ее должны были встретить на вокзале Виктория. Ганс посадил ее в поезд. И я должен добавить, дорогая, что это не наше дело. Или мы тоже должны сплетничать, как все остальные? У меня уже и так был неприятный разговор с Клеггом из-за того, что я порекомендовал для библиотеки ненадежного человека. В следующий раз он возьмет местную девушку. Мег, вам надо еще выпить, потому что я собираюсь проработать с вами до поздней ночи. В конце концов сегодня вы весь день отдыхали.
— Вы позировали сегодня Гансу, Мег? — спросила Луиза, голос ее был напряжен.
— Да, немного. Ганс так расстроился отъездом Дженни, что не мог сосредоточиться. А потом, я еще имела глупость одеться в ее платье…
— В ее платье! — Глаза Луизы расширились. — Что вы имеете в виду?
— О, просто старое парчовое платье, в котором ее писал Ганс. Я надеюсь, вы не подумали, что я надевала платье, которое на самом деле принадлежало Дженни? Откуда бы он его взял?
— О, да, конечно, — воскликнула Луиза. — Как глупо с моей стороны. Я только подумала, что с Дженни могло что-то случиться.
— Дорогая моя, твои нервы все еще не в порядке, — заботливо сказал Клайв. — Все, что случилось с Дженни, я полагаю, это то, что ей удалось вырваться из объятий Ганса и не дать ему изнасиловать себя.
— Но из его объятий она как раз не хотела вырываться, — непроизвольно вставила Мег.
Она зашла слишком далеко. Голос Клайва был вежлив, но холоден.
