— Может, откроешь дверь и войдем внутрь? — Себастьян кивает в сторону офиса. — Я прилетел около полудня, какое-то время ждал тебя возле дома, потом приехал сюда. — Он проводит рукой по волосам, которые, несмотря на многочасовой полет на самолете и скитание по Лондону, лежат как обычно, то есть почти безупречно. Выбивается из общей картины единственный непослушный завиток.
Однако теперь он, как ни странно, совсем не умиляет меня. Напротив, почему-то отталкивает. Наверное, потому, что я уже знаю наверняка: это не признак того, что внешне строгий Себастьян способен на прекрасные безумства. Это всего лишь прядка волос, которую невозможно уложить как надо.
— Признаться, я был бы не прочь выпить чашку кофе, — говорит Себастьян привычно ровным голосом, в котором, однако, отчетливо звучат нотки досады.
Взбегаю наверх и достаю ключи.
— Да, конечно. Прости… — Спотыкаюсь. — Упоминать о Даррене вот так, с ходу, пожалуй, не стоит. С губ слетает тяжкий вздох, а перед глазами в ускоренном режиме мелькают сегодняшние события. — У меня в последнее время… — Сдавленно хихикаю, качаю головой, раскрываю дверь и резким неуклюжим жестом приглашаю Себастьяна войти.
Он делает шаг внутрь и, останавливаясь на пороге, требовательно спрашивает:
— Что у тебя в последнее время? Ты не договорила.
— Гм… — Киваю на диван. — Проходи.
Себастьян пересекает офис, опускается не на диван, а на стул, наверное чтобы не особенно расслабляться, и смотрит на меня, слегка хмуря брови.
— Приготовлю кофе! — объявляю я, направляясь к стойке.
— Я, кажется, задал тебе вопрос, — устрашающе грозно, впрочем нисколько не повышая голоса, произносит Себастьян. — И очень хотел бы получить ответ.
Меня прошибает пот. Черт! Все настолько запутано! Ей-богу, я уже сомневаюсь, что сумею выпутаться. Давать советы другим, в сколь сложных положениях бы они ни оказывались, поверьте, намного проще.
— Я слышала, что ты задал мне вопрос. — Изо всех сил стараюсь говорить как ни в чем не бывало, однако Себастьян смотрит на меня все более и более подозрительно. — И отвечу на него, но сначала хочу… — Достаю пакетик с молотым кофе, и он выпадает из моих дрожащих рук. Наклоняюсь, чтобы поднять его, но замираю, пугаясь голоса Себастьяна.
— Прошу тебя, забудь про кофе, — просит он, и я впервые в жизни слышу в его словах усталость и отчаяние. — Давай сначала поговорим.
Медленно иду к нему и присаживаюсь на краешек соседнего стула.
— Что происходит, Джой? — тихо спрашивает Себастьян, беря меня за руку и принимаясь поглаживать бриллиант кольца. Направляясь в такси на Оксфорд-стрит, я чуть не сняла его с пальца, но рука была настолько тяжелой, что не хватило сил поднять ее. — Умоляю, скорее все объясни, — добавляет он.
— Почему ты решил, что что-то происходит? — говорю я, не глядя на него. Понимаю, что должна ответить совсем иначе, но он застал меня врасплох, тем более в таком состоянии. Ругаю себя на чем свет стоит, но ничего не могу поделать.
Себастьян долго молчит. Потом произносит негромким, но исполненным гнева голосом:
— Спрашиваешь, почему я так решил?
Я вся сжимаюсь и ниже опускаю голову. Да, я достойна наказания, потому что не сумела вовремя все уладить, откладывала самое важное на потом, никак не могла найти в себе достаточно мужества.
— Вчера истекло два месяца с тех пор, как ты в последний раз была у меня в Нью-Йорке.
В ужасе распахиваю глаза и вскидываю голову. Как я могла забыть?
— Правда?
Он усмехается горькой безнадежной усмешкой.
— Ты даже не помнишь об этом.
— Нет! — восклицаю я. — Я помнила! Помнила все это время, но сегодня… — умолкаю в полной растерянности.
— А я-то, дурак, думал, что ты размышляешь о нашей будущей жизни, — с убийственной обреченностью в голосе говорит Себастьян. — Как-то раз, недели две назад, чуть было не нарушил наш уговор. Хотел взять и приехать — до того соскучился.
Порывисто прижимаю руки к груди и приоткрываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но слова застревают в горле. Точнее, в горле будто стоит корка черствого хлеба, а слов в голове вообще нет. Они смешались в беспорядочную кучу и, кажется, больше не желают помогать мне выражать свои мысли.
— А ты, оказывается… — Себастьян опять усмехается.
Проглатываю слюну, умоляюще вскидываю брови и качаю головой. Хочется уверить его в том, что я ни на минуту не забывала о нашей договоренности, но лгать не поворачивается язык.
— Если ты решила уйти от меня, почему же тогда не сочла нужным сказать мне об этом? — более привычным голосом спрашивает Себастьян. — Я ведь тоже живой человек и не могу терять попусту столько времени. У меня на счету каждая минута, ты же прекрасно знаешь.
— В каком… смысле?
— В таком! — с искусно сдерживаемой злобой отвечает Себастьян, поднимаясь со стула и подходя к окну. Замечаю, что его рубашка и брюки выглядят так, будто их только что выгладили и вынесли ему на вешалках. — Если бы ты еще тогда, два месяца назад, сказала, что раздумала выходить за меня, я бы уже подыскивал себе другую спутницу. — Он останавливается и поворачивается ко мне лицом.
Усмехаюсь от неожиданности.
— Ну и подыскивал бы… Раз для тебя это настолько просто.
— В том-то и дело, что для меня это не просто! — восклицает Себастьян, тыча в воздух указательным пальцем. — Я не могу, не разобравшись с одной женщиной, крутить роман с другой. Потому что, слава богу, никогда не забываю об ответственности. А вот ты…
Краснею со стыда. Откуда он узнал? Может, ему позвонил отец?
— Ты напрочь забыла, что дала обещание. И витаешь в облаках, думаешь о чем угодно, только не о нас с тобой! — добавляет Себастьян.
Я вздыхаю с облегчением. Нет, очевидно, про Даррена он не знает. И хорошо. О Даррене вообще не стоит упоминать, а то Себастьян неправильно меня поймет. Впрочем, не исключено, что все кругом понимают все как надо и лишь я одна совершенно разучилась здраво мыслить.
Вздыхаю и опускаю плечи.
— По-моему, спутников и спутниц находят не намеренно и не в столь короткие сроки. Чтобы с кем-то сойтись, надо ведь почувствовать к человеку хоть немного любви.
Мне настолько отчетливо представляется Даррен, что на миг кажется, будто он без слов вошел в незапертую дверь и остановился передо мной. Содрогаюсь и прогоняю видение, но сердце, которое при одном воспоминании о Даррене забилось вдвое быстрее, успокоить не получается.
— Да, спутниц и спутников желательно выбирать по любви, — с едва различимой тоской в голосе произносит Себастьян. — Но слишком это больно — любить, — добавляет он, глядя в пустоту. — Если мы с тобой расстанемся, я предпочел бы сойтись с кем-нибудь просто так.
