Потом он поднял ее — легко, как пушинку, — и, поцеловав в мокрые соленые губы, осторожно вынес и поставил на сухой песок. Так же молча, вернулся к воде и забрал брошенную одежду. А Кэрис с благоговейным восхищением смотрела на его сильное и стройное тело. В серебристом сиянии луны он казался ей каким-то древним богом, вышедшим из морских глубин.
Вернувшись домой, они вместе пошли под душ. Они тихо смеялись и плескались. И по-прежнему не могли говорить, ошеломленные полнотой возникшего между ними единения.
Кэрис разрешила вытереть себя и отнести в спальню. Оттуда, где еще не затих детский праздник, доносились звуки ритмичной музыки. В горячей карибской ночи распевали древесные лягушки. Впрочем, внешний мир все еще не существовал для Кэрис.
Они лежали рядом в ее постели, а потом Дэниел обнял ее, и они занимались любовью вновь и вновь. И не могли друг другом насытиться.
Пробудившись, Кэрис уже знала, что проспала. Слышались какие-то звуки, непривычные ее уху, потому что обычно она вставала первой и будила детей… Боже мой, дети! В ужасе она так и подскочила на кровати. Шафран обещала, если будет слишком поздно, оставить малышей ночевать у сестры. Но если те воспротивятся, должна была привести их домой. Как же Кэрис могла забыть об этом? Наверное, Шафран привела детей и застала ее в постели с Дэниелом!
— О Боже! — простонала Кэрис, вскакивая на ноги и чувствуя внутри непривычную боль — напоминание о… самой чудесной ночи в ее жизни. Но вот настал ясный, холодный день. Правда, холодным его не назовешь — жара давила…
Вдруг Кэрис заметила у изголовья кровати маленький букетик шиповника и жасмина. Дэниел! Это он, уходя, оставил ей цветы, чтобы день ее начинался с дивной душистой свежести. Кэрис наклонилась над цветами и нежно поцеловала их.
Перед накрытым на веранде столом уже собрались Шафран и дети. Радостный Джош, подбежав, обхватил Кэрис руками.
— Кэри, а я танцевал всю ночь! — похвалился он. — И Тэра тоже. Она часто падала, но не плакала, а смеялась. Потом нас уложили спать на громадную постель, вместе с Диди и Маркусом.
— Мы так повеселились! — вторя мальчику, со смехом докладывала Шафран — она наливала кофе все еще обнимавшей Джоша Кэрис.
К матери подбежала заспанная Тэра. Кэрис и ее крепко прижала к себе, а потом любовно подхватила на руки. Джош стал подробно рассказывать няне об играх, о песнях и танцах, в которых они участвовали.
Кэрис казалось, что никогда она не бывала счастливее, и в то же время она чувствовала на сердце томительную тяжесть.
— А где же Дэниел? — спросила она у Шафран, когда Джош, наконец выговорившись, увел Тэру в комнату играть.
— Что-то сказал насчет долга мужчины, который следует выполнить, — пожала плечами та.
Кэрис улыбнулась: наверное, прибирает на пляже после вчерашней вечеринки. Немного успокоенная, Кэрис откинулась на стуле. Она допивала кофе, и ее задумчивый взгляд скользнул по их свежевыстиранной одежде, болтавшейся на веревке. Кэрис наполнила тихая, стыдливая радость.
— Напрасно ты вчера купалась в этом платье. Теперь оно испорчено. Шелк не любит морской воды, — неодобрительно покачала головой Шафран, убирая со стола посуду. — А Фиеста, скажу тебе, не придет в восторг оттого, что ее лучшие стулья всю ночь простояли на пляже. Да и серебру с хрусталем место не там.
Горничная умолкла, косясь на Кэрис, и молодая женщина заерзала на стуле. Критическое настроение Шафран немедленно передалось ей, возрождая утихшие было угрызения совести. Верно, вчера они проявили легкомыслие и безответственность. Да, при ясном свете дня все… содеянное начинало выглядеть иначе.
— Только, я думаю, вовсе не обязательно ей об этом узнавать, — вдруг с неожиданным озорством добавила Шафран и, уперев руки в бока, разразилась низким заразительным смехом. Чуть погодя, с невольным вздохом облегчения, к ней присоединилась и Кэрис.
— А ну тебя, Шафран! Ты неисправима, — бросила она и сбежала, босая, по ступеням веранды в сад.
Приблизившись к пляжу и завидев Дэниела, Кэрис укрылась за олеандром и стала издали наблюдать за ним. Босой, без рубашки, в одних только шортах, он укладывал драгоценную утварь в большой ящик. Лицо его было серьезным, и у Кэрис упало сердце. Неужели он жалеет о случившемся, корит себя за неосмотрительность, за то, что позволил волшебству ночи сыграть с ними эту шутку?
Кэрис решительно шагнула вперед. Подняв голову, Дэниел увидел ее и одарил такой теплой улыбкой, что все ее сомнения растаяли, как лед на солнце.
— Уничтожаю следы преступления, — бодро сообщил он, улыбаясь еще шире.
А Кэрис вдруг похолодела. Слово найдено! Вот оно — «преступление». Она тоже так подумала, когда слушала воркотню Шафран. Да, это действительно преступление! Она, правда, не успела еще уяснить, какого рода, но знала: они ни в коем случае не должны были допускать такое!
— Послушала бы ты Шафран сегодня утром, — продолжал он. — Как она стенала и охала, грозя нам гневом Фиесты! Я прямо почувствовал себя последним человеком… Кэрис, милая, что ты? — Дэниел подошел и обнял ее за плечи — нежно, любовно. — Кэрис, — обеспокоенно повторил он, — что с тобой?
Но она не могла говорить. Во рту пересохло, сердце билось неровными толчками.
Издав сокрушенный возглас, он заключил ее в объятия.
— Я знаю… знаю, — пробормотал он ей на ухо.
— Нет, ты не знаешь, — слабо выдавила женщина. — Ох, Дэниел, что мы натворили! Ведь это дурно. А теперь…
— Только не говори, что ты жалеешь… — Он чуть отодвинул ее от себя и взглянул на запрокинутое несчастное лицо. — Послушай меня, любимая. Я ни о чем не жалею — ни на одну секунду. Нам обоим этого хотелось. Скажи же мне, что тебя мучит.
Но она знала, что не сможет поведать ему об этой тягостной, глубоко угнездившейся боли, о боязни новой неудачи и новых страданий. О чувстве вины, мучившем ее за то, что она вчера не подумала обо всем хорошенько и позволила ему увлечь, околдовать себя. Вчера она малодушно уступила, поддалась искушению, отогнала все неприятные мысли о Симоне. Зачем она, Кэрис, дала себя убедить, что его союз с Симоной так легко расторгнуть?
Улыбнувшись сквозь застилавшие взор слезы, она постаралась мыслить трезво.
— Просто… такова уж женская психология, — ответила она. — Тревоги, неуверенность и все прочее. Я проснулась и не застала тебя, а мне было бы легче, если бы ты был рядом… безопаснее — понимаешь? Я встала, а дети…
— Ты чувствуешь себя виноватой из-за детей? — быстро спросил он.
И это тоже, подумала Кэрис, но не только…
— Да, — тихо сказала она.
Он мягко рассмеялся и прижал ее к себе, а она, припав щекой к груди любимого и зажмурившись, вдыхала восхитительный аромат его теплой кожи.
