Джесси задрожала.
— Судя по угрозам твоего деда, тебе придется этим заняться.
— Забудь о нем, — сказал Диллон и обнял ее. — Харлон Сиддонс никогда не допустит, чтобы его имя упоминалось в скандальной истории. Он слишком долго публично поддерживал меня, чтобы теперь обливать грязью. Это может иметь для него неприятные последствия, особенно после того, как я сказал, что мне не нужна его поддержка.
— Она тебе, правда, не нужна?
— На всех выборах, на которых я переизбирался, я всегда был в оппозиции Харлону Сиддонсу и его компании. Я никогда не упускал случая напомнить людям, что я не продукт его денег, что я пришел от сохи, и, когда придет время оставить службу, снова к ней вернусь. И я надеюсь, ты меня не оставишь, когда настанет этот час.
Джесси попыталась улыбнуться. Она не была уверена, что он просит это искренне.
— Держись за меня, и этот час наступит намного раньше, чем ты думаешь.
— Дело не в тебе. В жизни каждого человека наступает время, когда ему надо остановиться и подумать о детях. — Он провел пальцами по ее волосам, и на губах появилась улыбка. — Пока рядом хорошая женщина, все остальное не имеет значения. — Его губы почти касались ее лица, но Джесси тяжело вздохнула и отстранилась.
Все это напрасно. Если она будет продолжать обманывать себя, то это лишь продлит их мучения. Она никогда не была той женщиной, которая нужна Диллону, и никогда ею не станет.
— Джесси! — Он подался к ней, но она снова отстранилась.
— Нет, Диллон, — сказала она, покачав головой, и направилась в спальню. — Ничего у нас с тобой не получится. Я никогда не стану той женщиной, которая тебе нужна.
— Джесси!
— Нет! Я — журнальная обложка. А ты хочешь, чтобы я была совершенно другой.
— Что я такого сказал?
— Это неважно. — На пороге спальни она остановилась. — Прости, Диллон, я не думала, что это зайдет так далеко. Мне очень тяжело с тобой расставаться.
Сердце ее разрывалось. Она шагнула в спальню и закрыла за собой дверь. Что же делать? Конечно, она может поехать к Ребекке и пробыть у нее столько, сколько потребуется, чтобы улеглась эта ужасная боль в сердце. В самые тяжкие времена они всегда были вместе, кроме тех девяти месяцев, когда Ребекка была беременна. Тогда другие проблемы ее не интересовали.
Джесси прислонилась головой к двери и закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Сзади неслышно подошел Диллон. Он мягко обнял ее и нежно прошептал:
— Джесси, маленькая моя, что такое? Я тебя чем-нибудь обидел? — Он провел рукой по ее волосам и поцеловал в шею. — Я тебя очень люблю и никогда ничем больше не обижу. Только скажи мне, что я сейчас сделал не так, — взмолился он.
Сердце Джесси дрогнуло. Когда она решила его прогнать или уйти самой, Диллон наконец-то сказал, что любит ее. Но этого было недостаточно. Она никогда не сможет дать ему того, что он хочет. А за нее ему, возможно, придется заплатить всем, чего он добился. Но его жизнь и так была полна жертв, и она не позволит ему принести еще одну.
Ему нужна женщина, которая будет вести хозяйство, готовить еду и рожать детей. И она любила его так сильно, что должна была дать ему уйти. Джесси смотрела на смуглое лицо, которое обожала. На чувственное лицо, при взгляде на которое у нее замирало сердце. Она не забудет его до конца своих дней.
— Ты пугаешь меня, Джесси. Ну скажи, пожалуйста, что это не так. Ты не хочешь меня оставить.
— Да, я хочу, — прошептала Джесси сквозь душившие ее слезы. — Но если я останусь хотя бы ненадолго, то, наверное, уже буду не в состоянии этого сделать.
— А ты не делай, — хриплым шепотом взмолился он.
— Диллон! — Она уронила голову, не в силах больше смотреть на него. — Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
— Но ведь у тебя получалось. — Его охрипший голос, мягкое прикосновение пальцев к подбородку заставили Джесси снова поднять голову, но глаза остались опущенными. Еще одно нежное прикосновение и легкое касание губ Диллона, и никакие слова уже не были нужны.
Джесси вздохнула от отчаяния, но вздох прервался, как только он коснулся губами ее рта. Он обнял ее за талию и прижал к себе, в то время как поцелуй становился все настойчивее. Джесси уже ничего не могла с собой поделать и ответила на его поцелуй. Тут же его рука скользнула ниже, по бедрам. Он немного приподнял ее и, прижав спиной к стене, развел в стороны ее ноги.
В ее голове раздался предостерегающий голос. Но едва начав баталию, она поняла, что обречена. Но, боже, каким сладким было это поражение. Она обхватила его за плечи, прижалась бедрами к его ногам и почувствовала, как теплой волной на нее нахлынуло желание. Она не слышала ничего, кроме бешеного стука собственного сердца.
Он поднял ее выше и, прижав к себе, понес в спальню. Там он расстегнул куртку ее спортивного костюма и стащил ее с плеч. По-прежнему держа ее на руках, расстегнул бюстгальтер. Коснувшись рукой ее обнаженной груди, он спросил:
— Я хочу знать, почему ты уезжаешь. Я ведь вижу, что ты этого не хочешь.
— Не сейчас. — Она не желала думать ни о чем, кроме охвативших ее чувств.
— Нет, сейчас! — настаивал Диллон. Его рука сильнее сжала ее грудь, заставив почувствовать наслаждение. — Я не двинусь дальше ни на шаг, пока этого не узнаю. — Он коснулся языком ее соска, потом поднял на нее глаза.
— Я знаю, ты хочешь, так же как и я, чтобы я все сделал до конца.
Каждый раз, когда он начинал говорить, его сильный низкий голос возбуждал ее не меньше страстных объятий.
Джесси прерывисто вздохнула.
— Хорошо, — наконец согласилась она. — Но тогда тебе придется меня опустить. Я не могу разговаривать в такой позе.
Диллон осторожно положил ее на кровать. Потом взялся за ее спортивные штаны и стал стягивать их с бедер.
— Подожди! — Джесси села на кровати и вцепилась в штаны обеими руками, не давая стянуть их до конца.
Он покачал головой и продолжил с новой энергией.
— Так надо. Иначе ты можешь от меня убежать еще до того, как мы разберемся в этой путанице.
— Но Диллон! — взмолилась она, глядя на штаны, ускользающие из пальцев дальше по ногам. — Разве так я смогу сосредоточиться?
— Увидим.
Он бросил ее штаны на пол и выпрямился, стягивая с себя рубашку быстрым привычным движением. Так же легко он разулся и снял штаны. Потом сказал:
— Можешь начинать.
Она смотрела на него. Сильный и стройный, он стоял около кровати, под его бронзовой кожей играли мускулы. Сейчас она могла думать только об одном.
— По-моему, тебе сейчас не особенно хочется разговаривать, — сказала она.
— Нет, как раз сейчас мне этого очень хочется.
