– Значит, дом принадлежит тебе, – медленно повторила девушка.
Новость не укладывалась в голове, ведь дядюшка практически влачил нищенское существование.
– Он был изначально предназначен для твоей матери, – проговорил Амос. – Я купил его для нее, когда понял, что Льюис Шеперд не в состоянии ее содержать, да и не прилагает к этому особых усилий. Видя, как он относится к жене – извини, дорогая, я долго молчал, потому что он твой отец, но Льюис никогда не был хорошим мужем твоей маме, – я предпринял кое—какие шаги, чтобы он не смог распорядиться собственностью жены поверх ее головы.
– Дом твой, – безжизненным голосом повторила Мэррин.
– Когда с твоей мамой случилось несчастье… когда она умерла, я намеревался переписать дом на тебя. Конечно, я знал, что при первой возможности Льюис примчится к тебе и начнет сосать из тебя кровь, ведь он по натуре пиявка. А ты податлива и к тому же столько лет не виделась с ним… Да, я идиот, полный и законченный идиот. Вместо того чтобы спрашивать, как у тебя с деньгами, мне следовало совершать поступки. – Дядя Амос вздохнул и с любовью посмотрел на Мэррин. – Время для поступков наступило сегодня утром, – улыбнулся он, и девушка поняла, что сейчас ее ждет что—то еще более неожиданное. – Я посетил своего нотариуса и написал завещание в твою пользу, затем посетил банк и положил на твое имя десять тысяч фунтов. – Видя, как Мэррин беззвучно открывает и закрывает рот, он добавил: – Естественно, такой же суммой я обеспечу и Роберта.
– Но… но я не знала, что у тебя есть деньги! – выговорила, наконец, Мэррин.
Старик хихикнул.
– Потому, что я выгляжу как оборванец? Потому, что у меня всего один костюм? А зачем мне два или три? Я чувствую себя вполне комфортно и в комбинезоне. С фабрикантами я встречаюсь всего пару раз в году, а если их заинтересовывает то или иное мое изобретение, они сами наведываются ко мне.
– Кого—то интересуют твои… изобретения?
– Такое случается, и довольно часто, – улыбнулся Амос.
Пытаясь осознать услышанное, Мэррин потрясла головой. Как же плохо она знает своего дорогого дядю! Да, он никогда не хвастался своими достижениями, но ведь и она не расспрашивала его…
– В общем, – добавил дядя Амос, скромно потупившись, – я неплохо зарабатываю на жизнь.
– Да, но… – Мэррин замялась, путаясь в собственных мыслях. – Я не могу принять от тебя такую сумму, дядя. Понимаешь…
– Ты что, не слышишь меня, Мэррин? – прикрикнул старик. – Ты – моя наследница, и я не вижу причины, почему бы не сделать тебе маленькую выплату авансом, тем более ты сейчас попала в тяжелое финансовое положение. Конечно, хотелось бы надеяться, что твой милейший папаша не наложит свою лапу на твои деньги.
– Но ты… ты в состоянии выдать мне… то есть мне и Роберту… деся… двадцать тысяч? – заплетающимся языком пролепетала Мэррин.
– О господи! Ну конечно!
На этом, казалось бы, тема была исчерпана, но у Мэррин родился новый вопрос:
– А почему мама никогда не говорила мне, что дом на самом деле принадлежит тебе?
– Да потому, что твоя мама была чудесной, мягкой, любящей женщиной. Она делала все возможное, чтобы ты не узнала, какой свиньей был Льюис. Никудышный муж, никудышный отец. Она как могла возвеличивала его в твоих глазах.
– А те деньги, что он время от времени посылал нам…
– Твоя мама была очень гордой, милая моя девочка, – грустно улыбнулся дядя Амос. – Она не позволяла мне посылать более внушительные суммы. Да и вообще не хотела, чтобы я вмешивался. – Он решительно тряхнул головой, словно ставя точку. – А теперь, дорогая, давай—ка приступим к приготовлению обеда, не то я так и останусь голодным. Да, кстати, возьми там чековую книжку на твое имя и – марш на кухню.
– Дядя! – воскликнула Мэррин; тело ее словно пружиной выбросило из кресла. – Спасибо тебе! – И она, обняв старика, осыпала поцелуями его лицо.
Амос с довольной улыбкой принял знаки ее благодарности. Потом поднялся и ушел в мастерскую. Ошеломленная Мэррин осталась в маленькой гостиной, переваривая то, что услышала от дядюшки. Дом – его. У нее есть десять тысяч. Стоп. Вот оно! Теперь она может сполна расплатиться с Джерадом!
Голова ее шла кругом.
Мэррин вышла во двор, открыла багажник машины и перетащила чемоданы в свою новую комнату. Поскольку она знала, что коттедж очень маленький, она взяла с собой только самое необходимое. Разложив вещи по полочкам, она в нерешительности села за стол и задумалась. Каким образом ей следует отдать долг?
Выписать чек?
Пусть она полная идиотка, пусть у нее нет гордости, раз он буквально выставил ее за дверь, но ей было необходимо увидеть его. Необходимо!
Значит, ехать к нему? Повторение вчерашнего?
И тут в ней проснулась ее гордость. Гипертрофированная? Унаследованная от матери? Да плевать! Он прогнал тебя – ну и пусть! Ей нужно увидеть его еще раз и объясниться.
Давай, девочка, вперед!
Перед Мэррин лежала чековая книжка…
«Джераду Монтгомери», – написала она. Это у нее вышло легко, а вот над последующими словами на свободной строчке пришлось подумать.
«Дорогой Джерад, – написала она, – спасибо за все. Окончательный расчет устраивает нас обоих. Искренне твоя, Мэррин».
Мэррин вложила чек на две тысячи четыреста фунтов в конверт и надписала адрес Джерада. Пока не передумала, быстро дошла до почты и – господи, как дрожат пальцы! – бросила конверт в зияющую пустоту ящика.
Вот теперь – все.
Казалось бы, она должна вздохнуть с облегчением, но не тут—то было. На душе стало еще тяжелее.
Наутро Мэррин явилась в свой офис, стараясь разобраться в скопившихся бумагах. А в мыслях крутилось одно: любимый дядюшка, стоявший на грани бедности, оказывается, достаточно состоятельный человек. А теперь и у нее есть деньги, и она, отдав долги Джераду, может хоть как—то разобраться со своей жизнью.
Конечно, ее деньги не значат для Джерада ровным счетом ничего. Получив чек, он повертит его в пальцах и наверняка бросит в кучу бумаг на столе, недоуменно пожав плечами. И навсегда забудет о существовании какой—то там Мэррин Шеперд.
От последней мысли сердце ее обливалось кровью. Когда же пройдет эта нестерпимая боль?
После ужина дядя Амос пошел в свою мастерскую, а Мэррин снова принялась думать о Джераде. Получил ли он уже ее письмо? Наверное, получил. Хотя… может, он куда-нибудь отлучился по делам или допоздна засиделся на работе…
Ее размышления прервал телефонный звонок.
Мэррин нерешительно посмотрела на телефон. Как быть? Позвать дядю? Но ведь кто—то мог просто ошибиться номером, поэтому, решив зря не отрывать старика от дела, она взяла трубку.
