Работа шла полным ходом, но, когда доктор уже приготовился бросать порошки в кипящую жидкость, Тина невольно воскликнула:
— Нет, подождите! — Доктор тотчас отпрянул от костра с недовольной гримасой и злобно плюнул к ее ногам. Перепуганная больше, чем когда-либо, девушка бросилась к сеньору: — Я должна взвесить ингредиенты, до того как он бросит их в воду, иначе все мои наблюдения бесполезны!
Рамон кивнул и что-то крикнул на гортанном языке разъяренному доктору. Тина затаив дыхание ждала. Доктор явно понял, чего от него хотят, но, к полному отчаянию девушки, отказался — гневный отрицательный жест не требовал перевода. Мужчины опять начали спорить, сердито жестикулируя, но в конце концов доктор снова сел и, метнув на Тину горящий ненавистью взгляд, передал все составляющие сеньору.
Девушка вопросительно посмотрела на Рамона.
— Доктор отказался подпустить вас к джамби, но разрешил сделать все необходимое мне. Давайте-ка показывайте, что надо делать, пока он не передумал и не удрал от нас в джунгли!
Тина поспешно объяснила, как пользоваться миниатюрными весами. Рамон подтвердил, что все понял, коротким кивком, и они тотчас принялись за дело. Сеньор взвешивал ингредиенты, а девушка скрупулезно записывала вес каждого из них, прежде чем доктор бросал его в горшок. Тина старалась не слышать яростного шипения, сопровождавшего ее торопливые записи в блокнот. Шипение это, впрочем, утихло, когда доктору была предложена очередная мятная конфетка; сунув ее в рот, он молча уселся наблюдать за своим горшком, нарочито не замечая присутствия посторонних.
Это было донельзя мучительное дежурство. Тина не позволяла себе ни на миг упустить доктора из виду на случай, если он вздумает бросить в горшок какую-нибудь утаенную от них целебную травку. Ее решимость наблюдать за процессом до последнего не исчезла, даже когда сеньор отправился в джунгли поискать что-нибудь съедобное. После его ухода поляна вдруг показалась Тине зловеще тихой и пустынной. Вдоль позвоночника прошла ледяная дрожь, на лбу выступили крупные капли холодного пота, хотя инстинкт подсказывал, что Рамон не может позабыть о ней и оставить тут надолго одну. Но аура физически ощутимой беспредельной ненависти, которая исходила от неподвижной, словно впавшей в кому фигуры чуть не свела Тину с ума. Но она не могла дать волю панике. Помощь была недалеко, и, если бы столь остро ощущаемая угроза вдруг материализовалась, девушка могла позвать Рамона — он тотчас прилетел бы на крик. И все-таки, продолжая караулить, Тина мысленно молила Провидение, чтобы сеньор поскорее вернулся и спас ее от страхов, вызванных присутствием лесного доктора.
Туземец настолько мощно излучал ненависть, что когда Рамон вышел на поляну в сопровождении посыльного из деревни, девушка не помня себя от страха бросилась к нему.
— Что случилось? — Сеньор окинул проницательным взглядом мертвенно-бледное лицо и каменно-невозмутимую маску доктора. — Почему вы так дрожите? Он напугал вас?
Тина помотала головой. Слишком испуганная, чтобы вразумительно объяснить буквально парализовавший ее ужас, Тина смогла только выдавить:
— Прошу вас, не оставляйте меня с ним одну, пожалуйста!
Девушка была благодарна Рамону за чуткость: он, казалось, без объяснений понял, что все тревоги — порождение ее собственного разума, а доктор не пытался причинить никакого вреда.
— Постарайтесь больше так не бояться. Я обещаю, что не оставлю вас с ним одну.
Когда Тина подняла голову, желая поблагодарить Рамона, тот уже сосредоточил внимание на посыльном, который что-то объяснял доктору, размахивая руками. Потом она услышала, как с губ сеньора слетело негромкое проклятие, а когда его лицо исказила гримаса раздражения, лоб вновь покрылся испариной.
— Посыльный говорит доктору, что его ребенок совсем слаб, — процедил Рамон. — И его жена прислала этого человека, умоляя вернуться в деревню, пока не стало слишком поздно.
— Так они думают, ребенок может умереть? — выдохнула Тина.
Рамон, метнув подозрительный взгляд на обоих туземцев, задумчиво протянул:
— Не уверен, действительно ли это нечто серьезное или просто уловка, чтобы нарушить данное нам обещание. Но скоро мы это выясним. Он идет сюда. — Взглянув в указанном направлении, Тина увидела, что доктор действительно направляется к ним. Если его гнев и был притворным, то выглядел весьма убедительно: на скулах играли желваки, а бездонные глаза сверкали отнюдь не наигранным гневом. Без долгих предисловий доктор обратился к сеньору, и Тина тотчас поняла, что он твердо решил уйти в деревню. Об этом свидетельствовали и напыщенный вид, и гневное шипение, и то, как старик повернулся и еще раз плюнул ей под ноги с самой ядовитой злобой. Из последнего обстоятельства Тина сделала безошибочный вывод, что во всех своих несчастьях старик обвиняет только ее.
Холодный и резкий голос сеньора сотряс воздух, мигом прервав бормотание доктора. Тина слушала, разочарованная тем, что не может понять ни слова, но реакция старика принесла ей облегчение: агрессивная поза сменилась подавленной и нервозной, а когда сеньор завершил свою речь каким-то недовольным вопросом, доктор, покачав головой, уныло поплелся к своему горшку.
— Так я и знал, — голубые глаза сеньора холодно сверкнули, — это заранее продуманный план, позволяющий доктору увиливать от обязательств, не рискуя навлечь на себя гнев моей «огненной магии». Когда я предложил вернуться в деревню вместе и посмотреть, чем я могу помочь его семье, невнятный лепет убедил меня, что доктор лжет. Но, во всяком случае, теперь он больше не станет отрываться от дела. Я пригрозил обманщику отправить его в путешествие на каноэ смерти, если солжет еще хоть раз, и уверен, что с ним у нас никаких проблем больше не возникнет. Доктор пообещал, что джамби будет готово утром, и я ему верю. Так что можете не волноваться, с уловками покончено, уверяю вас.
И он был прав. Когда на рассвете лесной доктор внезапно сунул девушке в руки сосуд из выдолбленной и высушенной тыквы с густой серой массой, Тина отнесла его сеньору так осторожно, точно это был эликсир жизни, и благоговейно выдохнула:
— Доктор выполнил обещание! Я получила лекарство!
Резко очерченные губы дрогнули, и сеньор, снисходительно улыбаясь, заглянул девушке в лицо, осторожно взял за подбородок и приподнял голову, отведя ее зачарованный взгляд от серой массы.
— Да, вижу, что это оно, и мое сердце ликует, я рад за вас, — мягко поздравил он Тину. — Все муки, что вам пришлось перенести в этом диком краю, вознаграждены.
Девушку немного озадачил подтекст, скрывавшийся под этими словами, но в минуту всеобъемлющего восторга она не могла думать ни о чем другом. Позже, чуть-чуть успокоившись, Тина могла бы призадуматься, что именно Рамон имел в виду, но сейчас, когда девушка держала в руках сосуд с лекарством, способным облегчить страдания миллионов людей, все в ней ликовало и пело. Отныне Тина с особым нетерпением ожидала возвращения домой, к Крис. Протянуть сосуд, подаренный лесным доктором, и сказать что-нибудь вроде: «Милая Крис, я привезла тебе подарок», — да и вообще любую банальность, лишь бы это смягчило потрясение, когда Крис осознает истинную ценность этой невзрачной пасты.
