— Что ты сейчас чувствуешь? — тихо спросила она.
Минуту он молчал, потом сунул руки в карманы.
— Зависть.
Что ж, это честно. Она тоже ее испытывала.
— Что еще?
— Решимость. Если мы предпримем еще одну попытку, всего одну, у нас должно получиться. — Однако в устремленных на нее глазах Грэма таилось что-то еще. — Страх, — прибавил он. — Не слишком приятное слово. Я не хочу начинать все сначала. Не хочу терять то, что мы обрели в последние дни.
— Эй, вы двое, — окликнул мягкий голос.
Это Эмили, специалист по бесплодию, направлялась к ним по коридору. В ответ на ее приветствие Аманда молча улыбнулась.
— Это психологическая подготовка к следующей попытке?
— Нет, — ответила Аманда. — Здесь ребенок нашей соседки. А ваши здесь есть?
— Тройняшки, зачатые в пробирке. Две сестрички и брат. Они совсем крошечные, но чувствуют себя хорошо. — Эмили прислонилась к стене. — К сожалению, мы не знаем, почему вы не можете забеременеть, и поэтому можем использовать разные средства. Самое простое — увеличить дозу «кломида».
Аманда была не в восторге от этой идеи. Даже от минимальной дозы ее бросало в жар, она делалась раздражительной. Судя по анализам, «кломид» действовал. У нее созревало много яйцеклеток. Только они почему-то не оплодотворялись.
— Мы можем попробовать искусственное осеменение или сразу применить зачатие в пробирке. Я считаю, что вы можете выбрать разные варианты.
Аманда не хотела выбирать варианты. Она хотела ребенка. Глядя на Грэма, она поняла, что он хочет того же.
— Вам надо прийти ко мне еще раз, — сказала Эмили.
Грэм ничего не ответил. Его глаза говорили о том, что он поддержит любое решение Аманды.
Она вздохнула, потом улыбнулась Эмили:
— Я готова.
Гретхен почти не спала. Она была слишком возбуждена, к тому же, когда анестезия кончилась, дала о себе знать боль.
Сестра привезла ребенка в палату и дала его Гретхен подержать, но ненадолго. Молоко у Гретхен еще не пришло, и ребенок пока не проявлял желания взять грудь. Накричавшись при рождении, сейчас он мирно спал.
— Это и есть материнство, — сказала Аманда, зайдя к ней днем со связкой воздушных шаров. — По меньшей мере так мне говорили. Ты выбрала имя?
— Мне хочется назвать его Бенджамином. Но если я это сделаю, сыновья Бена придут в ярость.
— Делай так, как считаешь нужным, — посоветовала Аманда.
Гретхен была ей благодарна за то, что Аманда пришла ее навестить.
— Тебе непросто было сюда прийти?
— Нет, я люблю детей. И здесь я особенно остро это понимаю.
— У тебя будет ребенок. Ты хороший человек.
— Эти две вещи не всегда связаны между собой, — сообщила Аманда и вздернула подбородок. — Но у нас он будет. Как говорит Грэм, цитируя Ралфа Уолдо Эмерсона: «Приноровите свой шаг к поступи природы. Ее секрет — терпение».
Гретхен постаралась запомнить эти слова. Они звучали утешительно.
— У тебя будет ребенок, — повторила она.
— А у тебя уже есть. Я рассказала об этом Джорджии и Рассу. Они пришли в восторг. Может быть, сообщить кому-нибудь еще?
— Нет. Больше некому. — Гретхен перевела взгляд на дверь, и сердце у него забилось сильнее.
В дверях стоял Оливер Дидс с букетом роз в руках.
Дотронувшись до руки Гретхен, Аманда тихо сказала:
— Я пойду.
— Нет, пожалуйста, останься.
— Я бы с радостью, но мне пора возвращаться в школу. Тебе что-нибудь нужно?
Гретхен покачала головой.
— Спасибо за шарики.
— Не стоит, — сказала Аманда и прибавила тоном близкой подруги: — Я позвоню тебе позже.
Гретхен благодарно кивнула. Ей давно хотелось иметь подругу. А лучше Аманды никого не придумаешь.
Аманда быстро ушла, и адвокат зашел в палату.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Да. Аманда с Грэмом привезли меня сюда вчера вечером.
— Я знаю. Сегодня утром я заехал к тебе домой, но не застал. Рассел Ланге увидел меня и все рассказал. Почему ты мне не позвонила?
— Я могу сама о себе позаботиться.
— Мне сказали, тебе сделали кесарево сечение.
— Его многим делают. И все же я способна позаботиться о себе. И о своем ребенке.
Оливер посмотрел в сторону.
— Я видел его. Красивый мальчик.
Гретхен молчала.
— Послушай, — начал он. — Я хочу объясниться.
Она поймала его взгляд:
— Здесь нечего объяснять.
— Я не бросал тебя. Но ты моя клиентка. Это было бы неэтично.
Неэтично? Он называет их ребенка неэтичным? Он называет чувства, которые к ней испытывал, — заботу, страсть — неэтичными? С этим человеком она не хочет иметь ничего общего.
Должно быть, эти мысли отразились на ее лице. Он посмотрел на букет, который держал в руках, нахмурился и прошел вперед ровно настолько, чтобы положить его на стол. Потом повернулся к дверям.
— Ты выбрала имя?
— Да. — В эту минуту она окончательно решила. — Бенджамин.
— Серьезное имя для такого карапуза.
Бенджи будет в самый раз. Она будет звать его Бенджи. Он никогда не увидит ее Бена, но вырастет под надежной защитой его дома. Аманда была права. Теперь она самостоятельная женщина. И ей не нужен Оливер. Впервые в жизни у нее появились собственные друзья.
В субботу Аманда с Грэмом отвезли Гретхен с ребенком из больницы домой. Аманда поймала себя на том, что ее все время тянет к малышу. Даже запахи — начиная от новой деревянной кроватки и кончая детской присыпкой — заставляли ее замирать от желания иметь ребенка.
Аманда меняла малышу памперсы, помогала в первый раз купать Бенджи и баюкала его, когда Гретхен выбивалась из сил. Но к малышу тянуло не только ее. Заходил Расс, Джорджия просиживала у Гретхен часами. Соседские дети звонили в дверь, желая посмотреть на новорожденного. Даже Карен проявляла интерес к младенцу.
С тех пор как Ли ушел из дома, Карен успокоилась и снова стала такой, какой когда-то ее Аманда знала. Она сняла на неделю дом на Мартас-Виньярд, чтобы поехать туда с детьми после окончания занятий. Аманда сочла этот поступок необычайно смелым.
Вечером неделю спустя, когда Аманда с Грэмом сидели у Гретхен, к ней зашел Оливер Дидс. Взгляд, который Оливер устремил на ребенка, не оставлял сомнений в том, что их с Гретхен отношения были не только формальными.
Грэм тоже это заметил. Он держал ребенка на руках, когда в дверях появился Оливер.
— Хотите подержать? — спросил Грэм, а Аманда быстро освободила Оливера от принесенных им подарков.
Прежде чем он смог ответить «нет», маленькое запеленатое тельце оказалось у него на руках. Оливер залился краской.
