— Это звонил молодой Херст, — пояснил он. — Наш местный эскулап. У его пациентки трудные роды, и я обещал посмотреть, не смогу ли чем-то помочь. Не оставляй мне кофе. К моему возвращению он все равно остынет.
— Я прослежу, чтобы к твоему возвращению сварили свежий, — спокойно заверила мужа Стэси и даже слегка улыбнулась ему. — Бедная женщина, надеюсь, у нее все будет в порядке. Это ее первый ребенок?
— Не знаю. Я о ней вообще ничего не знаю. — Мартин стоял и смотрел на жену, думая, как идет ей этот румянец, вызванный чужой бедой. В последние дни он очень мало видел Стэси из-за того, что постоянно был занят. По утрам он катался верхом с Верой, гулял и подолгу беседовал с доктором Брюсом Картером, которого уважал и любил, а вечерами развлекал ту же Веру. Стэси же, похоже, все время только и делала, что сновала между кухней и жилыми комнатами, вечно занятая и постоянно озабоченная тем, чтобы ничего не упустить, угождая гостям. И надо сказать, что со своими обязанностями гостеприимной хозяйки она справилась исключительно хорошо! Мартин мог по праву гордиться ею.
Сейчас она стояла и смотрела на него своими большими глазами, в которых, как ему показалось, мелькнуло огорчение, вызванное его отъездом. Хотя он не был в этом уверен…
Он слегка потянул витую прядку ее волос — локон, словно пружинка, сам обвился вокруг его пальца.
— Ну ладно. На время своего отсутствия назначаю тебя комендантом форта. Постараюсь не задерживаться надолго, — отшутился он.
Вечер выдался сырой и холодный, и Стэси проследила, чтобы Мартин надел поверх костюма пальто и замотал шею белым шелковым шарфом. Затем, когда он вышел из дому, направляясь в гараж, она стояла и слушала его шаги по гравию. И только когда шаги затихли, она вернулась в гостиную, где известие о его срочном вызове было встречено явным неудовольствием Веры Хант и легким профессиональным интересом Брюса Картера.
— До чего же эти деревенские женщины непредусмотрительны! — возмущенно воскликнула Вера Хант. — Да еще в столь поздний час! Неужто они полагают, что докторам больше нечем заняться, как только носиться с ними круглые сутки?
— Этой женщине очень плохо, иначе доктор Херст не стал бы беспокоить Мартина, — с несвойственной ей холодностью заявила Стэси. — Кроме того, я думаю, она не в том состоянии, чтобы проявлять какую бы то ни было предусмотрительность.
— Браво, миссис Гуэлдер, — одобрительно хлопая в ладоши, воскликнул доктор Картер. — Вы просто идеальная жена для врача, о чем я обязательно сообщу Мартину, если он этого еще не знает.
Улыбнувшись, Стэси едва ли не с благодарностью посмотрела на него, тогда как Вера, возмущенно покраснев, бросила на Стэси уничтожающий взгляд.
— Все это прекрасно, — сказала она, — но почему Мартина надо вытаскивать из дому таким способом? Все его пациенты находятся в Лондоне, а не здесь, и доктору Херсту не следует забывать об этом.
Стэси промолчала, а доктор Картер примирительно сказал:
— Ну, что до этого, мисс Хант, то у врачей — любых врачей — никогда не бывает настоящего отпуска. Кроме того, мы не упускаем случая узнать что-нибудь новое.
Вера мудро промолчала и до десятичасовых новостей по радио погрузилась в чтение книги. Когда новости закончились, она взметнула брови вверх и выразила удивление, что Мартин до сих пор не вернулся.
— Вот видите! — триумфально воскликнула она. — Доктор Херст явно не в состоянии справиться со свой пациенткой, поэтому и не отпускает Мартина! Так что, если, как вы утверждаете, женщина здесь не виновата, то некомпетентность доктора — налицо!
Стэси посмотрела на доктора Картера, и тот выразил желание выпить еще кофе, и она пошла на кухню распорядиться.
Однако, когда старинные часы в холле мелодично прозвонили сначала одиннадцать, а потом и двенадцать, а Мартин все еще не вернулся, Брюс Картер встал и заявил, что, если никто не возражает, он отправляется спать.
— Похоже, им не управиться и до утра, — сказал он, — и вам, миссис Гуэлдер, лучше пойти спать, да и вам мисс Хант, если вы дорожите своим цветом лица.
— Если хотите знать, — холодно заметила Вера, — то в Лондоне я не ложусь спать раньше часа-двух ночи, а зачастую — и много позже. Но раз делать особенно нечего… — Она отложила книгу, которую посчитала недостаточно увлекательной, и встала. — Бедный Мартин! Что за вечер! — обронила она и с надменным видом направилась к дверям гостиной.
Стэси, хоть и ушла к себе, никак не могла заснуть. Она сидела перед зеркалом, не раздеваясь, и изучала свое отражение, то и дело прислушиваясь: не шелестят ли колеса машины Мартина по подъездной дорожке. Затем сняла платье, переоделась в пеньюар и, снова усевшись перед зеркалом, тщательно расчесала волосы. Но когда часы в холле пробили час ночи, она все же прилегла на кровати и прикрылась пуховым одеялом. Несмотря на свое намерение не спать, она все-таки задремала, потому что проснулась от шороха колес по гравию.
Торопливо выскользнув из-под одеяла и все еще не отойдя ото сна, она стояла и слушала, как осторожно открывается и закрывается большая входная дверь. Не зажигая света и даже не глядя на себя в зеркало, ибо она сейчас думала только о Мартине, а не о себе, Стэси осторожно повернула ручку двери и сквозь щелку взглянула на дубовую лестницу, залитую светом люстры. Заслышав шаги, она тихонько пробралась к верхней площадке и увидела высокую фигуру Мартина. С трудом освободившись от своего тяжелого пальто, он повесил его на старинную дубовую вешалку. Было видно, как он страшно устал.
И хотя Стэси двигалась с бесшумностью привидения, Мартин услышал ее, поднял голову и увидел жену, которая стояла на лестнице в нежно-персиковом пеньюаре с маленьким пушистым боа, обрамлявшим ее лицо.
— Почему ты не в постели? — строго спросил он. — И почему ты не спишь?
Стэси быстро спустилась и встала рядом с ним. Не ответив на его вопрос, она сказала:
— Я обещала оставить тебе горячий кофе, но тебя не было так долго, что мы решили лечь спать. Я легла и даже уснула, но раз я проснулась, то пойду подогрею тебе кофе. Ступай в библиотеку, я принесу его туда.
Стэси чувствовала, что Мартин боролся с решимостью отправить ее спать и с непреодолимым желанием выпить кофе. К ее облегчению, последнее взяло верх.
— Ну, хорошо, — устало улыбнулся Мартин. — Но в таком случае я тоже пойду с тобой на кухню. Тогда тебе не придется тащить поднос в библиотеку, — сказал он. Кроме того, на кухне тепло, а камин в библиотеке наверняка давно погас. Да и твой пеньюар не кажется мне слишком теплым.
Стэси ничего не сказала и, повернувшись, первой направилась на кухню. Мартин зажег свет, и они очутились в уютной и теплой атмосфере выложенной белой плиткой кухни, где под бойлером постоянно горел хорошо отрегулированный огонь. От плиты, на которой уютно свернулся в клубок полосатый котенок Ханны, все еще исходил запах кекса и пряностей.
