— Аллан, послушай! — Она запнулась, не представляя, как получше объяснить мужу истинное положение дела.
— Ты спишь с ним? — спросил он неожиданно осипшим голосом.
— Сплю с ним? — Элис в ужасе отшатнулась. — Ты что? Конечно нет!
Как ему такое только в голову пришло?
— Но он-то точно мечтает поскорее прыгнуть к тебе в постель. Так это и есть часть свободы, которую ты так требуешь? Да, Лис? Молодой, высокий, белокурый Адонис, который мечтает пасть к твоим ногам в покорном обожании! — Его слова были пропитаны горечью, и Элис почувствовала это.
Грубость, которая была готова сорваться с ее губ, неожиданно застряла в горле. Ревность! Вот в чем причина! Ревность, и ничего более, мелькнуло у нее в голове.
Конечно же ревность! Как язва, она и у нее съедала все доброе, уничтожала лучшее. Сначала ревность к Кристель, вчера ревность к незнакомке, вновь вспыхнувшая в ней. В обоих случаях она чувствовала себя, как в аду, и считала, что для ревности есть веские основания. Но все оказалось только злой фантазией. Вот и Аллан сейчас так же ослеплен ревностью. Опять эта оборотная сторона медали! Ее навязчивая идея обернулась теперь против нее самой. Можно понять его подозрения, они вполне оправданы в данной ситуации. Он просто боится, что его оставят, оставят ради другого мужчины, бросят так же, как бросила в детстве мать. Детство — вот откуда все это тянется.
— Да, Грегори хочет меня. — Она наклонилась к окошку такси. — И не может этого скрыть. Но он знает, что у него нет никакой надежды, потому что я дала ему это четко понять. Спать с другим мужчиной я смогу, если только полюблю его всем сердцем, но это для меня невозможно, потому что мое сердце уже давно не мое. Оно безвозвратно и безраздельно принадлежит тебе. Ты мне не веришь, но это правда. У меня сейчас, кроме моих слов, нет никаких доказательств. Все другие доказательства я уже тебе предъявляла. А если, чтобы в этом убедиться, тебе потребуются годы, то, значит, ты гораздо глупее, чем я думала. Ты должен согласиться с этим, если хочешь, чтобы у нас было будущее. Совместное. — Элис вопросительно заглянула ему в глаза.
— А если я не смогу? — хмуро ответил Аллан. — Если я не смогу, тогда как?
— Тогда ты разобьешь мою жизнь, возможно так же, как и свою. — Ее голос прозвучал твердо. — Подумай об этом, Аллан! — Она резко развернулась и поспешила прочь от машины.
Всю следующую неделю Аллан не выходил у нее из головы. Она постоянно думала о нем, о его самочувствии. Как срастается его лодыжка, спит ли он спокойно, кто готовит ему. Он ненавидел от кого-либо зависеть, да и терпение не было одной из его добродетелей.
В конце концов, не в силах терпеть эту пытку, Элис позвонила секретарше.
— Он в порядке, — внимательно выслушав, заверила ее София. — Как ни странно, но он чувствует себя гораздо лучше, чем когда вы только расстались, — добавила она печально.
— Пожалуйста, не говорите Аллану, что я звонила, — попросила Элис.
— Конечно, миссис Хартлайн, если вы не хотите, — заверила ее та. Немного помолчав, она доверительно продолжила: — Миссис Хартлайн, это, конечно, не мое дело, но вы должны знать. Он постоянно о вас думает. Я работаю с мистером Хартлайном уже десять лет. У него, конечно, были раньше подружки. Но, встретив вас, он здорово переменился, просто повернулся на сто восемьдесят градусов. Он действительно вас любит.
— Спасибо, София.
В голосе Элис прозвучало столько грусти, что София не выдержала:
— Надеюсь, вы оба передумаете, Элис. Я просто не могу смотреть, как два любящих сердца терзают друг друга.
Элис промолчала, а потом неожиданно сменила тему разговора.
— А как поживает очаровательная Бетти?
— У дочери все в порядке, спасибо, — ответила София, и, прежде чем повесить трубки, они поболтали еще несколько минут.
«Он действительно вас любит!» Слова Софии еще долго звучали в ее ушах.
Если бы все было так просто, как, например, сварить себе чашечку кофе, подумала Элис и… направилась варить кофе.
Прошло более трех недель с их последней встречи. Субботнее утро в начале февраля было сырым и холодным. Элис провела его в библиотеке, просматривая медицинские журналы. Наука не стояла на месте, и она с сожалением обнаружила, что за время ее затворничества в доме Аллана здорово отстала. К тому же два года оказались достаточным сроком, чтобы изрядно подзабыть даже то, что когда-то прочно сидело в голове. Элис просмотрела десятки статей, диаграмм, таблиц и теперь по дороге домой мысленно прокручивала полученную информацию, не обращая внимания на надоедливо моросящий дождь.
Уютно устроившись на диване, она взяла медицинский журнал в надежде проштудировать заинтересовавшую ее статью, но не заметила, как задремала.
Ее разбудил резкий стук. Очнувшись, Элис с минуту не могла понять, где находится. Стук повторился. Кто-то нетерпеливо барабанил во входную дверь.
Она взглянула на часы. Было около трех, но из-за пасмурной погоды казалось, что за окном уже вечер. Она включила бра и подошла к домофону.
— Кто там? — не совсем еще придя в себя, спросила она.
— Аллан.
Одного слова оказалось достаточно, чтобы окончательно проснуться. Сердце бешено заколотилось.
— Подожди секунду!
Она прислонилась к стене и, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вздохнула. Он здесь. И сейчас.
Элис нажала кнопку домофона, чтобы отпереть дверь внизу. Быстро пригладив рукой волосы, она проворно натянула кардиган. Раздался стук в дверь комнаты, и Элис тотчас же открыла ее, стараясь, несмотря на охватившую ее панику, держаться спокойно.
— Привет, Лис! — поздоровался Аллан кратко, как будто они расстались только вчера.
— Привет, Аллан, — ответила она таким же безразличным тоном. — Как твоя лодыжка?
— Нормально, — ответил он.
Да нет. Похоже, не совсем нормально, подумала Элис, отступив от дверей и пропуская его в комнату.
Аллан слегка прихрамывал, но она решила не поднимать паники и, закрыв за ним дверь, просто спросила:
— Когда сняли гипс?
— Вчера днем, — ответил муж, безразличным тоном давая понять, что у него нет желания продолжать разговор на эту тему.
Элис посмотрела на него внимательно. Да, питался он, похоже, неплохо, нисколько не похудел. Его влажные от дождя волосы были явно длиннее обычного, пора бы и подстричься. Несколько прядей, упавших на лоб, смягчали строгие черты лица. Она почувствовала, как снова участился пульс.
— Ну как твои дела? — слегка прищурившись, спросил Аллан. Его голос прозвучал мягко, но по ее коже пробежала дрожь.
