— Я вытру тебя, — спокойно произнес Мартин, отпуская ее из объятий не без чувства сожаления. — Полотенце на полке.
Сам взял пушистое полотенце и, стараясь не смотреть на Эллу, обернул ее мягкой тканью.
— Ты так поступаешь с Кэй? — неожиданно спросил Мартин, чтобы разрядить обстановку.
Полотенце упало с ее плеч. Их глаза встретились, и взглядом Элла позволила ему обнять себя. Она, без сомнения, нервничала, и, видимо, ее смущало его неудовлетворенное желание. Мартин трактовал эту нерешительность в свою пользу. И снова взяв Эллу на руки, отнес ее на кровать.
Та что-то лепетала о мокрых волосах, но так легко проигнорировать эти несвязные слова. Господи, никогда он не чувствовал ничего подобного! Элла не только не обманула его ожиданий, но даже превзошла их.
Как странно все складывается… Раньше Мартин сам считал себя ненасытным животным, но едва удавалось затащить женщину в постель, он сразу же думал, как от нее отделаться. Не считая парочки связей, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. По-видимому, виной всему была Сара. Его цинизм — ее подарок. После встречи с Сарой трудно доверять женщинам.
И вот теперь незнакомые ранее чувства наполнили его. Это желание покровительства, чувство жалости, нестерпимое сопереживание боли… Мысль о том, что другой мужчина может хотя бы прикоснуться к Элле, заранее сводила с ума.
Ее губы были крепко сжаты, но как только язык Мартина коснулся их, они разомкнулись, словно по волшебству. Сладость ее дыхания, как нектар, заполнила его ноздри. Желание заставило горячую кровь пульсировать в жилах. Как он хотел ее! Боже, невинная и зовущая, смущенная и страстная… Как же велико его желание обладать ею!
Мартин почувствовал девичьи руки на своей груди, потом Элла притянула его к себе… Казалось, что он горит в огне. Прикосновение ее набухшей груди было так притягательно сексуально, что он не мог удержаться от настойчивых ласк.
Удивительно, но юная женщина не остановила его. Более того, явно чувствовалось, что она сама возбуждена до предела. По какой-то невероятной причине Элла все еще хотела его. С ума можно сойти!
— Ты сама не знаешь, что со мной делаешь, — выдавил он и застонал, когда ногти Эллы впились в его плечи.
— Я знаю, что ты делаешь со мной, — прошептала она. — Думаешь, на этот раз мне больше понравится?
— Надеюсь, — прошептал Мартин, зарываясь лицом в гущу светлых волос. — Только не останавливай меня, — добавил он, почувствовав слабое сопротивление, — успокойся и расслабься.
Мартин не без труда вспомнил эти свои слова, когда в изнеможении лежал рядом с ней. Господи, думал он, Элла — мечта каждого мужчины. Несмотря на всю свою неопытность, она доставила ему невыразимое наслаждение.
К тому же он осознал: плоть плотью, но таких светлых чувств ему не доводилось испытать. Раньше он не любил, а занимался сексом. Какая-то его часть оставалась невостребованной. Тело получало удовольствие, но душа не имела удовлетворения. С Эллой все иначе. Потребности тела оставались, но их обгоняли потребности души. С ней он мог быть самим собой, вместе они составляли единое целое.
Это прекрасно! Да, прекрасно… Но и опасно. Раньше Мартин никому не позволял иметь над собой такую власть. Умудренный телом, он оставался в некотором смысле девственником души. Элла помогла ему выбраться из тщательно построенного домика цинизма.
Не слишком ли скоропалительны выводы? Мартин хотел убедиться, что не одинок в своих откровениях, и повернул голову. Элла дремала в его объятиях, но почувствовав на себе взгляд, открыла сонные глаза.
— Я не могу здесь дольше оставаться, — пробормотала она, а в голосе слышалось нежелание уходить.
— Я знаю, — сказал Мартин, проводя пальцем по ее груди, — думаю, нам надо поговорить, но это достаточно трудно в нашем положении.
— Нет, — возразила Элла, — но… все было в порядке? Я имею в виду… все прошло нормально? Ну, во второй раз. Я все правильно делала?
Он улыбнулся.
— А ты сама что скажешь?
Она смутилась:
— Это было прекрасно. Я не знала… я не думала, что…
Мартин приложил к ее губам палец, потом нагнулся и поцеловал.
— Не продолжай, я понял, — сказал он, когда они оба лежали почти бездыханными. — Мы обсудим это позже. Когда все остальные уйдут.
— Остальные?!
В глазах Эллы застыл ужас, но Мартин не позволил ей уйти.
— Уверен, они поняли, в чем дело, — сказал он сухо. — Не все ли равно? Они бы все равно узнали.
— Ты так думаешь?
— А почему нет?
Ее нервозность передалась Мартину. Элла еще не успела ничего ответить, как вдруг в комнату ворвалась… Сара!
Он еще никогда в жизни не чувствовал такой ненависти или… растерянности. То, что Сара жила в доме, уже достаточно ужасно, но то, что она могла ворваться в эти апартаменты, просто за гранью возможного.
Нагота мешала Мартину встать и решительно выставить невестку вон, хотя это было бы самым лучшим, что можно предпринять в подобных обстоятельствах.
Как бы хотелось свернуть Саре шею. Однажды мерзавка уже пыталась сломать его жизнь, и, видимо, хочет разрушить снова. А еще Мартин видел болезненную реакцию Эллы, что, пожалуй, волновало больше всего.
Сара вошла так быстро, что он не успел ничего сказать и слишком поздно укрыл их обнаженные тела шелковым покрывалом. Том следовал за Сарой по пятам. Бедный Том хотел всего лишь остановить наглую родственницу босса, а наткнулся на такую картину! Он резко повернул к двери.
Сейчас уже нечего ни объяснять, ни оправдываться. Сара закричала с таким отчаянием, что ее крик эхом отозвался в огромной комнате. Элла нервно вздрогнула, но Мартин тут же успокоил ее поцелуем.
— Доверься мне, — сказал он так тихо, чтобы услышала только она, но Элла его не слышала. Ее глаза были устремлены на женщину, причинявшую неприятности всем, кто ее окружал.
Решив, что лежать в ожидании бесполезно, Мартин завернулся в простыню и соскочил с кровати. Он подошел к Саре и посмотрел на нее ледяным взглядом.
— Какого черта ты здесь делаешь? Убирайся, пока я тебя не вышвырнул.
Вмешался Том:
— Я пытался остановить ее. Я не знал, не предполагал… Черт возьми, что подумают твои гости?
— Плевать я на них хотел. Только уведи отсюда эту сумасшедшую. Я хочу, чтобы она собрала вещи и навсегда покинула мой дом.
Невестка промокнула глаза платочком и театрально вздохнула.
— Может быть, я могу захватить с собой свою дочь? — спросила она, и голос отразил всю меру ее страданий. Промокнула неизбывные слезы, отбросила платочек и продолжила, отвечая на вопросительный взгляд Мартина: — Разве Элла не говорила тебе, что она моя дочь? Иначе зачем бы она пришла сюда?
