Вещи существуют для людей: книги, чтобы читать, цветы, чтобы украшать землю. Мир устроен разумно. И она должна начать устраивать свою личную жизнь, искать мужа.
Что изменилось? Она влюбилась, но она ведь всегда знала о невозможности отношении между ней и Гидеоном. С тех пор, как приняла решение не надеяться на брак по любви, все должно было быть подчинено этому решению — иметь мужа-друга и детей.
Только каждый раз, улыбаясь чужому ребенку, она видела Гидеона, целующего Либби на прощание, видела, как он несет девочку в комнату с таким видом, будто бы только что совершил святотатство. Она превратила мужчину, который подозревал о своей неспособности быть отцом, в мужчину, который уверовал в это. В силу своей импульсивности она совершила в жизни много ошибок, но это были ошибки совсем иного рода. Несмотря на безрассудство, жизнь ее каждый раз продолжалась, все текло своим чередом, по законам естественным и привычным.
В этот раз все было по-другому. Гидеон обрел радость от общения с ребенком и потерял ее в одно мгновение. Она полюбила — и не в состоянии справиться с этим чувством, тем самым лишая себя будущего с другим мужчиной. Значит, не будет ни замужества, ни детей.
Иногда жизнь и любовь не оставляют человеку право выбора, а сердце подчиняет себе разум. И невозможно отказаться от своей мечты.
Она покинула его дом три дня назад, и все эти три дня он расхаживал по комнатам, заглядывая во все углы по нескольку раз. Пытался заняться работой, составил планы по установлению трех новых компьютерных систем для трех новых компаний. Ему бы взяться за дело, уйти в свой бизнес, а он расхаживает по комнатам, прислушивается к тишине, ожидая услышать легкие голоса и смех, которые никогда больше не заполнят огромное пространство дворца.
Он начинал ненавидеть свою обитель. Чего-то не хватало в его жизни. Но не мороженого, теперь об этом заботилась миссис Уильямс. Она постоянно говорила о Кэролайн, как будто ему нужно было напоминать о том, что та живет недалеко, в городе. Цветы в кабинете, за ними тоже ухаживала миссис Уильямс. Он внимательно вглядывался в пеструю, яркую картину на стене и вспоминал лицо Кэролайн, когда она презентовала ему этот сумасшедший всплеск красок. Нет, ему не нужно напоминать о ней. Совсем наоборот, ему необходимо забыть эту женщину.
Тем не менее, она была здесь, в его доме, в его мыслях, в его мечтах. Мечты. Кэролайн, скользнувшая под простыни, на его кровать, Кэролайн, целующая его, Кэролайн с ребенком на руках. Его ребенком. Их ребенком.
Тоска заполнила его сердце, парализовала тело, каждый нерв, каждую клеточку.
Ему нужна эта женщина. Он хочет иметь от нее детей.
Шагая домой после первого трудового дня, она едва переставляла ноги по раскаленному тротуару — день был очень жарким. Сегодня утром ее новый босс, симпатичный мужчина, приятной внешности и подходящего возраста — подходящего для создания семьи — поглядывал на нее с интересом. Но ей совсем не хотелось начинать новые отношения, ведь ее сердце принадлежало Гидеону.
Как жарко! Сейчас бы скинуть туфли, принять душ и сесть в тени маленького заднего дворика, выбросив все мысли из головы. Не думать ни о новом работодателе, ни о предыдущем...
Перед домом Кэролайн замешкалась. Она прикрыла глаза. Немедленно изгнать из своего сердца образ Гидеона, не думать о глубоких серых глазах, о растрепанных прядях волос и не вспоминать голос, который вызывал в ее душе слезы страсти.
— Сейчас же перестань, — приказала она себе. — Марш домой, включи воду на полную мощность и промой каждую клеточку своего мозга.
Мысли о воде вывели ее из задумчивости.
Она открыла глаза, и — о боже! — вместо пыльной улицы и собственного дома увидела трио гарцующих лошадей. Лошади и наездники были настоящими. Ремешок ее сумочки соскользнул с плеча, и она дернулась, чтобы поймать его. Бежать, спасаться от этого безумия, но что-то неуловимое, такое знакомое было в облике одного из всадников!
Щемящая боль всколыхнулась в душе, наполняя ее тоской и отчаянием. Ей мерещился Гидеон в каждом прохожем, в каждом кусте, в каждой тени — во всем.
Всадники приближались, а молодая женщина стояла как соляной столб, не ощущая ни времени, ни пространства.
Дыхание перехватило, а сердце забилось, словно раненая птица в силках.
— Гидеон, — прошептала она.
Он гарцевал на вороном жеребце с белой отметиной на лбу. Затянутый во все черное, в высоких сапогах, лосинах, мундире и пелерине, он казался пришельцем из другого мира, другого времени. Его конь склонил голову, и серебряная уздечка блеснула в лучах солнца. Меч величаво покоился в ножнах, рядом со щитом, украшенным фамильным золотым крестом дома Тремейнов. Гидеон остановил коня в нескольких метрах от нее, его губы дрогнули, а один из мальчиков за спиной склонил голову.
Гидеон спешился и направился к ней.
Кэролайн сжала пальцы в кулаки. Она открыла рот, но слова застряли в горле.
Гидеон сделал четыре больших шага, и его глаза, восхитительные темные глаза, не отрывались от ее лица. Сердце Кэролайн внезапно ухнуло в груди — и мысли, образы, желания закружились в стремительном танце.
Он шагнул ближе. Еще ближе, не отрывая от нее взгляда.
— Гидеон? — еле вымолвила она.
— Собственной персоной.
— Вы здесь.
— Это я, милая, — нежно сказал он. Его голос был словно поцелуй — теплый, глубокий и ласкающий.
— Я... Гидеон, почему вы здесь? Почему вы... — она жестом указала на одежду, лошадей.
— Есть вопрос, — начал он, его губы слегка изогнулись. — Я здесь... — Он помедлил, сделал еще один шаг и поднес губы почти к ее уху. — Я здесь, Кэролайн, потому что я потерял покой. Я ищу невесту, и лишь единственная женщина на свете способна ею стать.
Молодая женщина закрыла глаза, пространство медленно кружилось вокруг нее.
— Кэролайн, — тихо позвал он, подходя ближе, его руки ласково скользили по ее плечам. — С тобой все хорошо, любимая? Я расстроил тебя?
Она открыла глаза.
— Я сбита с толку, — прошептала она. Она посмотрела на его грудь, на мягкую темную ткань, подчеркивающую каждый мускул сильного мужского тела.
— Костюм моего деда, — объяснил он. Медленно потекли минуты в молчании. Он нежно взял ее лицо в ладони и долго любовался им, пристально вглядываясь в синие глаза, околдовывая Кэролайн своим взглядом.
— Гидеон, — едва произнесла она, — я...
Он осторожно провел большим пальцем по ее губам, заставляя замолчать, и медленно покачал головой, затем улыбнулся. Улыбкой задумчивой и печальной — так ей показалось.
— Я знаю, ты не романтик, Кэролайн, мой ангел, — он глубоко вздохнул, — и я приношу свои извинения за маскарад, но, кажется, я недавно обнаружил в себе романтические черты. Я не думал о любви, не стремился к ней, но однажды я встретил прекрасную даму. Совсем особенную. И ради нее нарушил все правила, по которым жил.
