— И в краже обвинили тебя.
— Нет, никто меня не обвинял. И это было самое ужасное. Питер взглянул на меня с искренней болью, мать выглядела расстроенной, только Джон поглядывал на меня с прежней симпатией. Мать знала, что я не способен на воровство, но она любила Питера…
— И обвинить его сына было для нее слишком тяжело?
— Не только тяжело. Джон был злобен и порочен. И он не любил и не любит мою мать. Он не смог бы полюбить ни одну женщину, которая вышла бы замуж за его отца. Питер очень богат, и у Джона развилась настоящая паранойя, что он оставит все деньги кому-то еще, в обход родного сына. А я хотел только одного — чтобы моя мать была счастлива. После всех этих лет нужды, когда она жила и воспитывала меня одна, она заслуживала счастья. Так что я заключил с Джоном договор: он не будет изводить мою мать, а я держусь подальше от них.
— Но тебе же было всего шестнадцать…
— Да. Я сказал, что мне не нравится Йоркшир, что в Кенте остались все мои друзья, и меня приютил Майк.
— Тот самый Майк? Архитектор?
— Точно. Питер платил ему за мое проживание до тех пор, пока я не смог платить сам. Мать часто приезжала повидаться со мной. Мы ходили вместе в кафе, в кино, все равно куда — она чувствовала себя виноватой. Подозревала, что это из-за нее я не живу дома. Она и сейчас еще чувствует вину.
— А ты заверял ее, что все в порядке.
— Да, так и было.
— Вы и сейчас встречаетесь?
— Конечно. Она приезжает и даже остается погостить на два-три дня несколько раз в году.
— Разве тебе не горько? — спросила Феникс, на ее лице было написано смущение и удивление.
— Горько? Нет. Я люблю своего отчима и очень уважаю его. И совсем не виню его за то, что он принял сторону родного сына, а не мою. Джон всегда был очень аккуратен, он сумел не показать отцу своего истинного лица. Я не знаю, за что он меня так ненавидит, просто принимаю это как печальный факт.
— Неужели Питер до сих пор не знает, что за человек его сын?
— Знает, но я посоветовал ему, ради общей безопасности, не говорить об этом Джону. Когда Питер все узнал, то решил сразу же изменить свое завещание. Я отговорил его.
— Потому что Джон может что-нибудь натворить, если ничего не получит?
— И поэтому тоже. Так что теперь тебе решать. Я не хотел бы подвергать тебя лишнему риску. Я поеду повидаться с отчимом в выходные.
— Что ты ему скажешь?
— Расскажу, что наделал его безумный сын.
— И?..
— Попрошу его включить в завещание пункт, что если Джон причинит кому-нибудь вред, в особенности тебе или мне, то после смерти Питера все его деньги пойдут на благотворительность. Джон, конечно, тут же задумается, зачем я приезжал. И проведет собственное расследование. И узнает все. А если не узнает, то Питер сам позаботится о том, чтобы довести это до его сведения.
— А как же твоя мать?
— Она обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Я же говорил тебе, Питер очень состоятелен.
— Как же все это гадко! Как же можно так ненавидеть брата, пусть и не родного? — сказала Феникс грустно. — Ты думаешь, он ревнует к тебе?
— Не знаю, хотя, скорее всего, это так, — улыбнулся Нэш. — Потому что я закрыл ему доступ в любые мои дела. Своих друзей я предупредил, чтобы они никогда не имели с Джоном никаких дел. У него, похоже, полностью отсутствуют моральные принципы и понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо. Он уничтожил столько людей, что даже трудно сосчитать.
— Он так опасен?
— Да, потому что никогда нельзя предположить заранее, что он еще выкинет. Он несколько раз пытался уничтожить меня и, когда это у него не вышло, в отместку разорил нескольких моих друзей. Дэйв по глупости занял у него денег в долг. Джон был знаком с Крисси, может быть, даже знал, что мы разошлись. Он подсказал ей, как она может мне отомстить. И она наняла Дэйва, чтобы устраивать несчастные случаи в поместье.
— Как жаль! Мне так нравился Дэйв.
— Мне тоже.
Откинув назад тяжелую волну волос девушки, чтобы лучше видеть ее лицо, Нэш спросил:
— Почему тебе не понравился Джон? Большинству людей он нравится… сначала.
— Не знаю. Просто что-то в нем меня тревожило. И… я была влюблена в тебя.
— Правда была?
— Да.
— А сейчас?
— Сейчас? — повторила с удивлением Феникс. — Разве я уже не говорила тебе тысячу раз?
— И ты пока еще не передумала?
— Из-за Джона? — И когда Нэш кивнул, девушка покачала головой. — Теперь ты так просто от меня не избавишься, и не надейся. Только не на этот раз.
— Я совсем не хочу от тебя избавляться.
Тут часы на церковной колокольне отбили очередной час, и Нэш замер.
— Сколько сейчас времени? — спросил он беспокойно.
Феникс подняла руку, собираясь взглянуть на часы, и увидела, что на запястье ничего нет. Ее часы валялись тут же, в куче одежды.
— А зачем тебе знать время? Тебе уже со мной скучно?
— Нет, но я обещал зайти к священнику.
— Чтобы договориться о нашей свадьбе? — В ее голосе прозвучал такой восторг, что Нэш усмехнулся.
— Я об этом думал, но сегодня просто обещал зайти к нему. По твоему, между прочим, указанию. Стараюсь быть вежливым.
— Но я же не говорила тебе, что ты должен наносить визит викарию, — рассмеялась Феникс.
— Нет, но ты велела мне быть милым со всеми жителями деревни. Интересно, зачем? — спросил он. — Почему для них так важно, чтобы я остался здесь? Чтобы поднять благосостояние деревни?
— Думаю, отчасти так. Но основная причина в стабильности и древних традициях. Деревни умирают. Молодежь уезжает в города. Если поместье будет обитаемо, то у них будет работа. Твой персонал…
— Персонал? — воскликнул Нэш. В последнее время все решали что-то за него. — У меня, оказывается, есть персонал?
Она засмеялась и толкнула его в бок.
— Не бойся. Тебе понравится. Я обещаю, ты будешь в восторге.
— Нет, не буду. Я работаю в Лондоне.
В глазах Феникс уже прыгали озорные чертики.
— Ты можешь совмещать.
— Я не хочу ничего совмещать!
— Недельку поживешь в Лондоне, а потом, на выходные, приезжай в поместье.
— Я не собираюсь оставлять тебя здесь одну на целую неделю, — запротестовал Нэш.
— За мной присмотрят жители деревни. Но это в будущем. Сначала я буду жить с тобой в Лондоне. А потом у нас пойдут дети…
— Дети?!
— Ты что, не хочешь детей? — невинно осведомилась она.
— Мне кажется, что мое мнение тут никого не интересует… — Нэш искренне обиделся. Это его жизнь или нет? Оказывается, она уже все спланировала!
Феникс снова ухмыльнулась, одновременно начиная ласково поглаживать его грудь и плечи. И обида ушла сама собой. Главное, чтобы она была счастлива.
