Внезапно дело приняло неожиданный оборот. Шон и Рыжий Дик увидели друг друга и не долго думая сцепились в драке. И тут же откуда ни возьмись появились болельщики.
— Ну-ка, Шон, преподай урок Рыжему Дику!
— Спорим, старина Дик надерет этому сопляку задницу!
Вскоре и болельщики ввязались в драку. Хозяин заведения вызвал полицию, и Тимоти, таща за собой Нэнси, спешно скрылся в подворотне.
— Безмозглые кретины! — ругался он, глядя на толпу полицейских, окруживших плотным кольцом толпу. — Теперь плакали мои денежки! А все из-за тебя! — Тимоти занес кулак и врезал Нэнси по лицу. — Если бы не ты, я бы не потерял деньги и получил бы колье! В другой раз изволь слушаться меня беспрекословно. — Нэнси упала, и Тимоти принялся пинать ее ногами. — Поняла, дура?!
— Я волнуюсь за Нэнси, — сказала Аманда сыну. — Ведь она мне дочь, и я не хочу, чтобы она пошла по плохой дорожке.
— Знаю, мама. Я тоже хочу, чтобы Нэн одумалась и поскорее вернулась домой.
— Знаешь, а ведь она сказала, что ни за что больше не вернется!
— Мама, это она сгоряча! — успокаивал ее Джон. — Сама знаешь, какая она у нас заводная… просто ляпнула сдуру… Вот увидишь, все будет хорошо.
— Как бы мне хотелось, чтобы Нэн характером походила на тебя! — сокрушалась Аманда. — Ты у меня такой хороший сын, а я… — Она осеклась. — А я…
— Что, мама?
Но храбрость покинула Аманду.
— Да так, ничего, поговорим как-нибудь в другой раз… А сейчас отправляйся в Лондон и постарайся разыскать свою неразумную сестру.
— Хорошо, мама, я постараюсь привезти ее домой.
— А ведь я вас знаю! — улыбнулся Джону таксист, когда они выехали из Эксетера. — Вы — Джон Ричардсон, да?
— Да, — удивился Джон. — Откуда вы меня знаете?
— А я на днях подвозил к вам на ферму одну пожилую леди, так она мне все про вас рассказала.
— Боюсь, вы меня с кем-то путаете.
— Ну что вы, все приметы сходятся! — хохотнул таксист. — Высокий широкоплечий красавец с голубыми глазами и русыми волосами…
— Ничего не понимаю… — Джон в недоумении пожал плечами. — Уверяю вас, вы что-то путаете. Ко мне никто не приезжал.
Таксист обиделся.
— Я хоть и не первой молодости, но пока еще не в маразме. Говорю вам, на днях я привозил к вам домой одну милую пожилую леди. Она поговорила с вашей сестрой, очень расстроилась, а потом я отвез ее в гостиницу.
Джон насторожился.
— Вот как? А мне никто не сказал об этом. — Он подозревал, что это проделки Нэнси. — А эта женщина… она случайно не сказала, как ее зовут?
Таксист поймал его взгляд в зеркале заднего вида.
— Нет, она не назвалась, но я ее хорошо запомнил.
— И какая же она из себя?
— На вид около шестидесяти, ну может, чуть побольше. Такая деловая… Среднего роста, сухонькая, седая, а глаза у нее молодые и, как бы получше объяснить… такие острые и насмешливые, что ли… — Таксист замолк, припоминая детали. — А еще она сказала, что у нее к вам важное поручение. И вид у нее был очень озабоченный…
Джон терялся в догадках. Кто бы это мог быть? И что за важное поручение?
— А она не упоминала, что у нее за дело ко мне?
— Экий вы непонятливый, ей-Богу! — хмыкнул таксист. — Говорю вам, она приехала сюда специально, чтобы повидать вас. Она знает вас и всю вашу семью. Неужто вам этого мало?
— Она знает всю мою семью?
— Ну да, именно так она и сказала! Еще когда ехали к вам. А на обратном пути ей было не до разговоров. Всю дорогу плакала.
— Плакала?
— Ну да! Видно, ваша сестра сказала ей что-то неприятное… — Таксист решил умолчать о том, что слышал разговор между Нэнси и пассажиркой. — Уж не знаю, что именно, только у бедняжки был убитый вид.
— Привет, миссис Мэри! — Сколько раз Мэри говорила мальчонке, что она не миссис, а мисс, но тот упорно называл ее по-своему. Протягивая ей тетрадку, он гордо сказал: — Я принес прописи. И написал все буквы, какие вы мне показали в прошлый раз. А еще мама обещала купить мне букварь.
Мэри спустилась с крыльца в сад.
— Привет, Томми! Хорошо, что ты пришел. — Она взяла прописи, открыла и, взглянув на старательно выведенные буквы, воодушевилась. — Молодец, Томми! — Она обняла мальчика за плечи. — Давай сядем на скамейку и почитаем вместе. Помнишь, как произносится это слово?
Малыш открыл рот и произносил по буквам. Это оказалось долгой процедурой.
— Т…О… М…
— А все вместе?
Он округлил глаза, открыл рот, а потом выпалил:
— Том! — И в восторге захлопал в ладоши.
— Молодец, Томми! — Мэри ему тоже поаплодировала, чем привела ученика в еще больший восторг.
Он залился звонким смехом, и, глядя на его довольную мордашку, Мэри тоже рассмеялась.
— Что означает слово, которое ты написал?
— Это мое имя.
— Верно, малыш! А теперь я задам тебе вопрос посложнее. Скажи, где ты живешь?
— Дома.
— Верно, — улыбнулась Мэри. — А где твой дом?
— Там. — И малыш махнул рукой.
— Где там?
Он нахмурился, а потом расплылся в улыбке:
— В городе.
— Верно. А в каком городе?
— Как это — в каком?
— У города тоже есть имя, — подсказала Мэри. — Знаешь какое?
— Знаю! — обрадовался малыш. — Блэкберн.
— Правильно. — Мэри погладила его по голове. — Сейчас мы с тобой научимся писать это слово. Хочешь?
— Хочу.
— Тогда бери карандаш и будем писать.
Удивляясь, почему Мэри так долго не возвращается, Дороти открыла дверь и выглянула в сад. Увидев Мэри и мальчика, склоненных над тетрадкой, она потихоньку закрыла дверь и поспешила рассказать об этом Элис.
— Ну просто душа радуется! Я глянула, а наша Мэри сидит под яблоней и смеется вместе с младшим сынишкой молочника, ну ровно два колокольчика звенят!
— Да, Дотти, теперь можно сказать, что Мэри поправилась! Слава Богу, мы не потеряли нашу девочку! — Элис отложила вышивание и пошла в гостиную взглянуть из окна на ученика и учительницу.
Она любовалась племянницей. Как же она похорошела: волосы снова блестят, глаза искрятся, на щеках играет румянец!.. И все же временами в ее взгляде сквозит грусть.
Бедная девочка! По-прежнему тоскует о Джоне, подумала Элис. Ну ничего! Бог даст, все наладится. Она еще так молода и найдет свое счастье.
Вечером, когда Дороти уже собиралась лечь спать, Мэри приготовила две кружки горячего какао для себя и для Элис.
— Тетя, мне так нравится заниматься с Томми! — сказала она. — Ты не представляешь себе, до чего он способный мальчик! Впитывает все как губка!
И тут Элис неожиданно для самой себя спросила:
