каждой проведенной минутой, срастался с ними в единое целое и хотел уберечь от всего мира. Но, наверное, нужно было уберегать в первую очередь от себя.
Я рос один без братьев и сестёр. Хотя отец с матерью всегда мечтали о большой семье, но, увы. Последующие беременности матери заканчивались выкидышами, и они с отцом после третьей неудачной попытки забросили это дело. До определенного возраста я не задумывался о том, что такое родственная связь и кровные узы. Только сейчас начинал осознавать, когда смотрел на отношения Ани и Маши, чего лишила меня судьба.
Домой я вернулся поздно. Девочки встретили меня, как обычно: Маша повисла на шее, Аня тихо стояла в сторонке. Смотрела настороженным, но отнюдь не испуганным взглядом, скорее загадочным. Поздоровалась и расслабленной походкой пошла в гостиную. А я так устал, что даже не смог сегодня толком с ними пообщаться. Но все же короткий разговор с Аней у нас состоялся. Все там же, на кухне. И опять перед сном. Я договорился на завтра со Стасом, что девочки рано утром приедут к нему в клинику. У меня не было возможности провести с ними весь день, но я уверен, Аня отлично со всем справится и без моей помощи. Но зачем-то объяснял ей простые истины и поймал себя на мысли, что мне приятно находиться с ней рядом, даже просто так, болтая ни о чем.
– Хорошо, я все поняла, – Аня поднялась со стула. – Я вызову утром такси, напиши мне, пожалуйста, адрес клиники, – как всегда спокойная, выдержанная, словно росла не в неблагополучной семье, а в пансионате для благородных девиц.
Наташа очень любила книги Лидии Чарской, особенно одну постоянно держала при себе «Записки институтки» и даже пыталась читать трехлетнему ребенку. Я не питал любви к детской литературе, но эту книгу знал от корки до корки, слышал, как Наташа читала Асе ее на ночь. А Аня чем-то походила на главную героиню, сиротку, оказавшуюся в чужих стенах, пытающуюся привыкнуть к новой жизни и ее устоям.
Аня принесла блокнот и ручку из гостиной, положила передо мной. Маша уже спала, я тоже собирался лечь спать. Глаза закрывались сами собой. От усталости меня уже штормило. Но отдыхать и расслабляться ещё не время.
– Ты выглядишь уставшим, – Аня стояла слишком близко, я даже чувствовал ее аромат, немного сладкий и такой манящий. Вспомнил о встрече со Светой и всех своих ощущениях, точнее о безразличии, что возникло некогда на месте физического влечения.
Поднял на Аню взгляд и грустно улыбнулся.
– Я и вправду устал. День был насыщенный. А ты его как провела?
– Как обычно, – она ласково улыбнулась. – Организовывала досуг одной очень непоседливой девочки. Сейчас пойду, умоюсь и лягу спать, необходимо перезагрузить свою нервную систему от нескончаемых вопросов сестры.
Я усмехнулся, прекрасно понимая, что имела в виду Аня. Чиркнул на бумаге адрес клиники и протянул ей блокнот.
– Если возникнут вопросы или проблемы…
– Ты на связи, – закончила она за меня, взяла блокнот, задевая своими пальцами мою ладонь.
Развернулась и пошла прочь.
Я удрученно смотрел ей вслед, сердясь на себя за то, что готов был ее окликнуть и предложить еще немного поговорить. Налил в стакан воды и пошёл в спальню. Спустя минуту услышал, как в ванной зашумела вода и, прикрыв глаза, представил… Нет, ничего не представил. Нельзя. Неправильно. И вообще я собирался спать! Но назойливые мысли, будто рой голодных пчел, желающих отведать нектар растений, слетелись и кружили в голове, рисуя в воображении яркие образы. Внезапно раздался глухой удар и резкий вскрик. Я поднялся с кровати, натягивая на ходу штаны, вышел из спальни и встал возле двери в ванную комнату. Шум воды не затихал, и я услышал то ли всхлип, то ли стон.
– Аня? – я постучал в дверь и позвал девушку. – У тебя всё нормально?
– Игорь… – голос девушки прозвучал жалобно и испуганно. – Кажется, нет, сорвало кран… Я поскользнулась… здесь вода льет фонтаном…
– Аня, сейчас! – я кинулся в подсобку, к основному стояку, чтобы перекрыть воду.
Мысли понеслись с бешеной скоростью, я даже успел испугаться за девушку.
– Я зайду? – спросил я, вернувшись под дверь ванной комнаты, когда перекрыл подачу воды.
Шум стих, а охи девушки нет. Если слетел кран подачи горячей воды, то Аня вполне могла обжечься!
– Да… – неуверенно отозвалась она.
Я открыл дверь и вошёл, Аня стояла, сжимая на груди полотенце. Длинные светлые волосы, которые обычно она закалывала в пучок или собирала в хвост на затылке, сейчас были распущены и разметались по плечам. На полу образовалась приличная лужа воды, она стояла посреди комнаты и испуганно смотрела на меня во все глаза, будто на хищника, который скалил на нее свои зубы.
– Ты как? Сильно ударилась? Не обожглась? – на минуту я даже забыл, зачем зашёл в комнату.
Не мог отвести взгляда от Ани, рассматривая ее голодным взглядом. Обычно я видел ее в джинсах и водолазке или джемпере с длинным рукавом, что сам ей купил. И лишь однажды – в ту ночь, когда Маша слегла с болезнью – в моей длинной футболке. Хрупкие плечи слегка подрагивали, на них, как жемчужинки, блестели капли воды.
– Вроде нет. Я не знаю, как это случилось, я…
Отвёл от Ани взгляд и посмотрел на источник бед, отмечая, что придётся вызвать сантехника. Букса горячего крана вместе с маховиком вылетела из своего места.
– Ты точно не обожглась? – снова посмотрел в ее бледное лицо.
– Всё случилось так быстро и неожиданно… Игорь, я не нарочно… – тихо говорила Аня.
– Конечно, нет, – заверил я. – По-хорошему нужно сменить все смесители. Завтра этим займусь с утра. Придётся перекантоваться без воды. Не переживай, ничего страшного. Как въехал в квартиру почти пять лет назад, так и ничего с того дня и не трогал. Видимо, пришло время для мелкого ремонта.
– Я сейчас уберу эту лужу, – Аня кивнула на пол возле раковины, а сама стояла на месте, словно испуганный зверёк, которого загнали в ловушку, и дрожала.
У меня дыхание перехватило от ее беспомощного и испуганного вида, и я решил, что сам со всем разберусь, пусть только скроется с моих глаз от греха подальше.
– Не нужно, я сам сейчас уберу и посмотрю, что там с краном. Иди отдыхать, – ответил я ровным голосом, а самого начало уже потряхивать от ее близости.
От мысли, что под полотенцем на ней ничего нет, у меня внизу живота все свело, и я
