— Ты готова, Хилма? — мрачная торжественность голоса Роджера только подчеркивала всю серьезность положения и необходимость срочно найти какой-то выход.
Но выхода не было… И Хилма молча пошла за ним к машине. Барбара и Джим уже сидели в ней, такие же свежие и жизнерадостные, как в начале вечера.
— Ну, как тебе вечер, Хилма? Правда же, они очень приятные люди? — требовательно спрашивала Барбара.
— Да, очень приятные, — лаконично согласилась Хилма.
— Поразительно, какое количество людей они умудряются втискивать в эту совсем небольшую квартиру так, что она даже не кажется переполненной, — восхищенно продолжал Джим.
— Мне их квартира показалась слишком переполненной. К тому же было очень шумно, — прервал его Роджер с такой резкостью, что все удивленно уставились на него.
«О Боже! — подумала Хилма. — Он должен быть очень расстроенным, чтобы ответить так грубо. Я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал с кем бы то ни было».
После этой резкости он как бы пришел в себя и до конца их короткой поездки до дома Кертисов не проронил ни слова. Но, как только они остались одни, Роджер взволнованно обернулся к Хилме:
— Хилма, Бога ради, прошу тебя, объясни мне, что все это значит?
— Что все? — Хилма понимала, что бессмысленно изображать удивление, но ничего другого в этот момент не могла придумать.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ради всего святого, скажи, каким образом твой скарабей оказался в квартире мистера Вэйна?
Бедный Роджер, обычно в разговорах он не упоминал имя Всевышнего. И то, что он в течение одной минуты сделал это дважды, свидетельствовало о степени его взволнованности.
— А почему ты так уверен, — спросила Хилма с тенью холодного упрека в голосе, — что это мой скарабей?
Она сказала это таким тоном, будто уличала его в недостойных подозрениях. На мгновение это подействовало.
Но Роджер к тому времени слишком долго обдумывал эту мысль и не мог так легко с ней расстаться. После минутного молчания он продолжал еще настойчивее:
— Не будь дурочкой, моя дорогая! Ты прекрасно знаешь, что это твой скарабей. Ведь смешно предполагать, что пол-Лондона теряет скарабеев, а вторая половина их находит. — Роджер явно решил, что некоторое преувеличение в такой момент вполне уместно. — Кроме того, я его узнал. Я все-таки кое-что понимаю в этих вещах. И хотя я не держал его в руках, но ошибиться не мог. Это прекрасный экземпляр. Такой не часто встречается.
Наступило молчание. Затем Хилма твердо спросила:
— В чем, собственно, ты меня обвиняешь, или подозреваешь, как угодно?
Это привело Роджера в такую растерянность, что Хилме стало не по себе.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, тем более не подозреваю, — запротестовал он. — Я только прошу тебя объяснить в высшей степени необычайный факт.
— А если я не захочу этого сделать, Роджер?
— Не… захочешь?
— Предположим, что это объяснение касается очень личных дел кого-то еще? — уже увереннее произнесла Хилма, хотя прекрасно понимала, что просто выдумывает что-то невероятное на ходу.
— Но, Хилма, это же нелепо! — воскликнул Роджер. — Все свидетельствует о том, что ты была в квартире того самого человека, которого, как я понял, до этого времени не знала. Вы оба восприняли это представление друг другу так, будто совершенно незнакомы. И вдруг оказывается, что ты даже бывала в его квартире.
— Я не бывала в его квартире… во всяком случае, в том смысле, который ты в это вкладываешь. Признаюсь, что я была один раз по очень серьезной причине…
— Серьезной причине? — машинально повторил бедный Роджер, который был искренне убежден, что порядочные девушки таких вещей не делают.
— Да, по очень серьезной причине, — увереннее повторила Хилма. — Эта причина не касается меня лично, Роджер, и… мне очень жаль, что я не могу рассказать тебе, в чем она состоит.
— Никогда не слыхал ничего более глупого! — волнение Роджера было неподдельным, хотя и выглядело несколько смехотворным. — Я категорически настаиваю, чтобы ты все рассказала. В подобных обстоятельствах любой мужчина вправе знать, что делала его невеста в квартире холостого мужчины.
Снова наступило короткое молчание. Потом Хилма, слегка пожав плечами, проговорила:
— Тогда я могу предложить тебе только одно, но я не думаю, что тебе это понравится.
— Что именно? — Роджер явно нервничал и едва держал себя в руках.
— Я рекомендую тебе поговорить с самим мистером Вэйном.
Роджер был явно ошарашен ее словами, впрочем, не больше, чем сама Хилма, когда осознала, как далеко ее занесло.
— Но послушай, Хилма. Ты ведь можешь…
— Нет. — Хилма была непреклонна. По крайней мере, это давало ей возможность выиграть какое-то время. — Я не думаю, Роджер, что ты сейчас, находясь в таком состоянии, поверишь в то, что я тебе расскажу.
Он сделал протестующий жест, пытаясь прервать ее, но она продолжала:
— Я тебя в этом не виню. Все это действительно настолько фантастично, что я предпочитаю, чтобы ты услышал это объяснение от мистера Вэйна непосредственно, конечно, при условии, что он захочет его дать… Пожалуйста, давай пока оставим этот разговор. Я, как ты понимаешь, ужасно устала и очень расстроена.
Роджер, раздираемый раскаянием и сомнениями, не знал, что ответить. Между тем машина уже подъехала к дому Хилмы.
— Ты хочешь сказать, чтобы я отправился к мистеру Вэйну и спросил его об этом? — Роджер выглядел растерянным.
— Да, Роджер, пожалуйста.
Она видела, что ему не понравилась ее просьба. Но она не оставила ему никакого выбора.
— Хорошо, — произнес он мрачно. — Завтра я поеду к нему домой и спрошу его об этом. Чем скорее все это разъяснится, тем лучше.
— Я тоже так считаю, — мягко проговорила Хилма.
Едва войдя в дом, Хилма взлетела наверх. Если мать уже заснула, ей не хотелось ее будить. А если она проснется, то ей придется сначала отчитаться о вечере и лишь потом как-то связаться с Баком.
Раздеваясь быстро и тихо, она все время прислушивалась, не раздастся ли каких-то признаков движения из комнаты матери. Но все было тихо. И, переодевшись, она снова осторожно спустилась вниз, чтобы запереться в гостиной, где стоял телефон.
Хилма вся дрожала от нервного возбуждения так, что ей даже трудно было листать страницы телефонного справочника. Она молила Бога, чтобы номер телефона был под его именем, а не под номером квартиры. Потому что от волнения не могла вспомнить его адрес, а если телефон на коммутаторе…
Наконец она нашла! Бакланд Вэйн. Не может же быть двух таких имен. Кроме того, теперь, увидев адрес, она вспомнила его и удивилась тому, что могла забыть.
