— Нет, Клайв, — упрямо сказала Стефи. — Это было не местью. Просто я поставила себе цель избавиться раз и навсегда от влечения к тебе.
Клайв вдруг расхохотался.
— Ну и как? — спросил он. — Избавилась?
Он окинул ее недвусмысленным взглядом и положил свою ладонь на ее руку. Ее дрожащие пальцы были ему лучшим ответом. Стефи попыталась высвободиться, но он сам уже отдернул руку, и, как ей показалось, с отвращением.
— Почему ты не сказала мне правду, когда я расспрашивал тебя в Бандаберге? Почему не дала мне понять, что ты слышала наш разговор и не попросила объяснений?
— Я несколько раз давала тебе возможность объясниться, — ответила девушка. — Хотя к чему это? Ведь я слышала своими ушами, как ты торговался с моим отцом, как он сначала предлагал меня в качестве жены, а потом, когда ты не согласился, и в качестве любовницы. Что тут еще было объяснять?
— Хорошо, — мрачно сказал Клайв, — я признаю, что был циничен, но это не касалось тебя. Это касалось только твоего отца. Мне нужно было знать, насколько плохи его дела. Когда в качестве оплаты, причем даже не всего долга, а только его части, он предложил мне тебя как любовницу, я понял, что он действительно в отчаянном положении.
Она ничего не ответила, поэтому он продолжил:
— Я признаю, ему удалось вывести меня из себя, когда он сказал, что запретит тебе видеться со мной. Я был так зол, что чуть не ударил его.
— Лучше бы ты его ударил, — тихо и без выражения сказала Стефи.
— Вероятно, — отозвался Клайв глухо.
— Но почему ты сам мне не рассказал обо всем этом, — вдруг спросила девушка, вспоминая, что эта часть осталась без объяснения. — Я несколько раз пыталась вызвать тебя на этот разговор.
— Послушай, Стефи, я не умею читать мысли. Я не подозревал, что ты нас подслушивала. Неужели ты считаешь, что я мог рассказать тебе об этой гадости? У меня совершенно не было желания унижать тебя таким образом. Я вижу, что ты не имеешь представления о том, что я за человек.
— Я не имела его в восемнадцать лет, — сказала Стефани. — Теперь, по-моему, я хорошо знаю, какой ты: честолюбивый, смелый, безжалостный, обаятельный, сексуальный. Это слишком много для меня. Кстати, Клайв, а почему ты стал общаться со мной, если не для того, чтобы шпионить за отцом?
— Потому, что ты была самой очаровательной девушкой из всех, что мне приходилось видеть, — ответил Стэнворд. В его голосе на мгновение послышалось такое сильное и искреннее чувство, что Стефи задрожала и закрыла глаза. — Очаровательная, но еще слишком маленькая, — продолжил он почти цинично. — Тогда в Бандаберге я подумал, что ты выросла. Но я ошибся. Ты действительно все еще живешь прошлым.
— Я признаю, — сказала девушка. — что я была не права, предлагая тебе отношения, которые не в состоянии поддерживать.
Он не ответил, и она нашла в себе силы добавить ровным голосом:
— Прости меня.
Клайв повернулся и взял ее за руку. Она помедлила несколько секунд, потом освободилась. Он сказал:
— Стефани, мы оба наделали много ошибок, но теперь мы об этом знаем и можем оставить их позади.
— Ничего нельзя просто так взять и оставить позади, — отозвалась Стефи тихо, — потому что настоящее складывается из прошлого. — Она вдруг почувствовала страшную пустоту внутри. — В любом случае, что сделано, то сделано. Ты прав, теперь главное — ребенок. Он гораздо важнее моего глупого разбитого сердца. Я понимаю, что все это — большое для тебя осложнение, но ничего уже не поделаешь. Нам обоим нужно взять себя в руки и с честью все это выдержать.
Он посмотрел на нее, потом проговорил, как будто не слышал ее слов:
— Тебе опять нехорошо. Поспи немного, мы скоро будем в Сиднее.
Он повернулся, чтобы опустить спинку сиденья, но Стефи покачала головой.
— Клайв, не нужно, я не больна.
Он только улыбнулся, опустил спинку и задернул шторку иллюминатора.
— Позволь мне поухаживать за тобой.
Стефани проснулась оттого, что он держит ее в объятиях. Она спросонья потянулась к нему, но вдруг окончательно пришла в себя и стала вырываться.
— Стефи, если ты будешь так дергаться, я тебя уроню, — услышала она его насмешливый голос над самым ухом. Девушка наконец поняла, что он держит ее на руках.
— Клайв, я могу идти сама.
— Ты спала, когда мы прилетели. Я не хотел тебя будить. Что особенного в том, что я тебя донесу до машины?
В этот момент он уже был около трапа.
— Клайв, отпусти меня, — почти в истерике сказала Стефани, еще раз сделав попытку освободиться, но он только крепче прижал ее к себе и проговорил сквозь зубы:
— Не спорь со мной.
Стефи тут же вспомнила обстоятельства, при которых он уже однажды говорил ей эти слова, и жаркая волна прокатилась по всему ее телу, захлестывая сознание. Девушка перестала вырываться и обмякла в его руках.
Когда он опустил ее на ноги около машины, она отчеканила, стараясь унять дрожь в коленках:
— Я терпеть не могу мужчин, которые применяют силу против женщин.
Стэнворд открыл перед ней дверь, улыбнулся и произнес:
— Стефани, ради Бога, перестань все время сражаться со мной. Это вредно и для тебя и для ребенка. Пожалуйста, сядь и расслабься. И постарайся привыкнуть к мысли, что я — не Роджер Уильямс номер два.
На этот раз его улыбка была ласковой и чарующей, отчего сердце, как мячик, запрыгало в ее груди. Она опять почувствовала, что побеждена его обаянием. Девушка молча села в машину, в который раз проклиная себя за то, что ее так неудержимо тянет к человеку, настолько похожему на ее проклятого отчима.
На следующий день утром они были уже в аэропорту Сан-Франциско. Стефани оценила преимущества путешествия с очень богатым человеком. Сервис в первом классе был великолепным, а после минутной задержки на таможне она обнаружила, что их ждет роскошный черный лимузин с шофером. Наконец вещи были погружены, и Клайв сел в машину рядом с ней.
— Ты в порядке? — спросил он и бросил на нее внимательный взгляд.
— Да, спасибо, — ответила девушка.
В лимузине она чувствовала себя не в своей тарелке, к тому же сильно устала. Ей хотелось посидеть молча и посмотреть в окно. Это был ее родной город, в котором она не была пять лет и который никогда уже не надеялась увидеть.
— Кстати, ты водишь машину? — спросил он несколько минут спустя.
— Да, а что?
— У тебя есть какие-то предпочтения в отношении марки?
До Стефи не сразу дошел смысл фразы.
— Клайв, ты не обязан ничего мне покупать.
— Но тогда ты будешь вынуждена постоянно сидеть дома. У меня не будет возможности каждый раз тебя возить. Даже если ты не будешь часто ездить в город, то тебе может понадобиться что-нибудь в ближайшем поселке. Если ты не хочешь водить сама, я найму водителя.
