— Тойнби, — медленно произнесла Глория. — Значит, ты и есть «Тойнби Снэк»?
— Да. — Он удивленно посмотрел на нее. — По-моему, тебе это было известно.
— Я знала твою фамилию, а также то, что твоя семья занимается бизнесом, но я никогда не думала, что… — Священная корова. «Тойнби Снэк». Гигантский спрут. Почти монополия.
— Глория, с такими связями ты вряд ли нуждаешься во мне. — Пэт собрала свои вещи.
— Мама, не уходи!
— Кстати, я чувствую… — Она показала на Фила. — Вам двоим нужно поговорить.
Фил ласково посмотрел на Глорию, но ее нельзя было этим одурачить. Она попала в беду. Она проводила мать до двери.
— Мама! — прошептала она. — Пожалуйста, останься!
— Глория, я видела, как этот парень смотрел на тебя, счастливая ты девчонка. К тому же у тебя лицо натерто докрасна его щетиной.
— Мама!
— Сходи познакомься с его дедушкой. — И мать исчезла за дверью.
Глория повернулась к Филу. Он вытащил ее записку из своего кармана и бросил на стол.
— Объясни это. — Его голос был твердым, как алмаз, а взгляд острым, как лазер.
— По-моему, и так все ясно.
— Ты испугалась.
— Вовсе нет.
— Так значит, мне приснилось все, что произошло прошлой ночью? — Его голос стал более низким и чуть хриплым.
Она покачала головой.
— В чем же дело?
— Послушай, Фил, ведь мы оба понимаем, что у нас ничего не выйдет. А особенно теперь.
— Почему же «особенно теперь»?
— Потому что ты — «Тойнби Снэк».
— Я работаю там или, вернее, работал. И, возможно, снова буду работать. Ну и что с того?
Он был прав. Просто она придумывала несуразные предлоги, чтобы скрыть от себя истину.
— Завтрак тебе понравился?
— Он понравился бы мне еще больше, если бы ты разделила его со мной.
— Я не хочу заниматься этим каждое утро.
— Ну так и не занимайся.
— Но… что-то заставляет меня. Я… теряю себя в отношениях. Я жертвую своими целями и мечтами и…
— Ерунда. Глория, это были всего-навсего сдобные булочки. Вкусные. Но булочки — это только булочки. «Тойнби» их тоже производит, ты же знаешь. Если хочешь, я достану тебе дисконтную карту, и покупай их себе сколько влезет по дешевке. Я не требую никаких жертв.
— Тебе совсем не нужно требовать жертв. Мужчины просто ожидают и получают их. Опыт моей семьи. Я выросла с этим, и мне не хочется, чтобы со мной случилось то, что случилось с моей мамой. Она играла роль идеальной жены, которая посвятила всю свою жизнь моему отцу, точнее, его карьере. И что же она получила взамен? Он уехал куда-то и оставил ее ни с чем. Я не говорю о деньгах. Я говорю об образе жизни, который она вела. Ведь все вращалось вокруг него. Он получал повышения, зарплату и славу. Маме не доставалось ничего. Я не собираюсь следовать по ее пути.
Фил глубоко вздохнул, и Глория поняла, что он пытается понять ее точку зрения.
— Стало быть, ты никогда не выйдешь замуж и не обзаведешься семьей?
— Нет, я сначала добьюсь своего.
— Под «своим» ты подразумеваешь повышение по работе?
— Или что-нибудь равнозначное.
— А когда ты достигнешь желаемого, тогда что?
— Вот тогда я буду готова к серьезным отношениям. Но я не собираюсь тешить себя надеждой, что ты будешь ждать, пока все это случится.
Фил встал.
— Ты права, черт возьми.
Удар пришелся в самое сердце. Больно. Очень больно. Обидно. Даже несмотря на то, что она давно уже была взрослой и практичной женщиной, наивная и непрактичная маленькая девочка, спрятавшаяся в закоулках ее души, испытывала страстное желание оказаться в его крепких объятиях и услышать: «Глория, дорогая, если понадобится, я буду ждать тебя всю жизнь».
— Я жду только тогда, когда у меня нет другого выхода. — Голос Фила был по-деловому бесстрастным и даже чуточку сухим, но не враждебным. — Из этой ситуации выход есть, и довольно-таки несложный. Я собираюсь ускорить ход дел. В ближайшее воскресенье ты будешь приглашена на обед в кругу моей семьи. Ты должна понравиться моему дедушке.
Такая инициатива застала Глорию врасплох.
— Ты делаешь это ради меня? Никогда не думала, что живу рядом с великим филантропом.
— Я делаю это и ради себя тоже. — Он посмотрел на нее с лукавой усмешкой. — Как ты думаешь, твой босс заинтересуется возможностью организовать предприятие на паях с «Тойнби Снэк»?
— Заинтересуется? Не то слово. Да он просто слюной изойдет.
— Если он в этом заинтересован больше нас, значит, его позиция на переговорах будет слабее, и он пойдет на серьезные уступки. А теперь я оставлю тебя одну, потому что в твоем распоряжении осталось чуть более двадцати четырех часов для подготовки. Хочу предупредить тебя, что мой дедушка может показаться тебе довольно суровым, но он прекрасно разбирается в людях. Смекалкой его бог не обидел. А у тебя хорошая, перспективная идея. Надо только, чтобы она получила надежное экономическое обоснование. В общем, подготовься.
— О'кей, — ответила Глория, по-прежнему немного ошеломленная этим натиском.
— Да, и еще одна вещь, — Фил взял ее записку и тщательно порвал на мелкие кусочки, которые затем разбросал по журнальному столику. — А теперь поцелуй меня на прощание.
Он диктовал ей свою волю в самой беззастенчивой форме. И она покорно снесла это. Более того, у нее почему-то не появилось ни малейшего желания возражать.
Глория была его Единственной. Он уже решил для себя этот вопрос, и поворота быть не могло. Вот только одна маленькая загвоздка. Она не желала быть этой самой Единственной.
Когда он прочитал ту злосчастную записку, с ним чуть было не случился инфаркт. Он никак не мог поверить, что Глория испекла булочки, а потом написала такую записку. Во всяком случае, не та Глория, которую он знал.
У него возникло ощущение, что его использовали. Он не отрицал, что в этом могла скрываться своеобразная справедливость по закону бумеранга.
Как бы то ни было, теперь это не имело значения, потому что мотивы, двигавшие ею, были ему ясны. Он не возражал против ее желания достичь чего-то прежде, чем вступать в серьезные отношения с мужчиной. Это была ее внутренняя потребность. Здоровое честолюбие в женщине, которую он рассматривал в качестве не только возлюбленной, но и жены, могло лишь еще сильнее привязать его к ней. С этим было все в порядке. Больше всего его беспокоила будущая позиция дедушки.
— Следующий поворот налево.
Машину вела Глория. Она была сосредоточена и молчалива, а ему так хотелось, чтобы она сказала что-нибудь.
Автомобиль въехал на подъездную дорожку и остановился перед внушительным кирпичным домом дедушки Фила. Там уже стояло несколько машин.
