— Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он, доставая из кармана небольшую упаковку из фольги.
Тэлли подумала, что он все-таки носил с собой презервативы и знал, как ими пользоваться. И наконец, когда она была готова умолять его, он осторожно вошел в ее теплое, зовущее тело.
Она еще крепче обняла его, страстно прижавшись к его губам и наслаждаясь близостью сильного мужского тела. Он первый и последний мужчина, которого она любила, которого хотела. Он овладел ею, проникая все глубже и глубже, пока они оба не испытали бешеный взрыв наслаждения.
— Тебе хорошо? — спросил Джед, когда она немного успокоилась и комната перестала кружиться. Он заботливо укрыл Тэлли мягкой шелковой простыней и, склонившись над ней, откинул со лба влажную прядь волос.
Тэлли кивнула. Не было слов, чтобы описать ее состояние. Впервые она каждой клеточкой тела почувствовала себя по-настоящему живой, по-настоящему счастливой. Ничто никогда не будет похоже на это ощущение. Она взяла его руку, прижавшись губами к его ладони:
— Мне очень хорошо.
— Мне тоже, — устало улыбнулся он. — Мне очень хорошо.
Он целовал Тэлли в уголки губ, ласкал ее тело, отыскивая чувствительные места… У Тэлли перед глазами вновь замелькали яркие вспышки, жгучее желание захлестнуло ее, и они снова и снова оказывались на грани экстаза, испытывая волшебное облегчение. Джед крепко держал ее в своих объятиях, пока она не перестала дрожать, а потом вытер ее вспотевший лоб своим носовым платком, глядя на нее изумленными глазами.
— Неужели… неужели такое возможно? — простонала она, переведя дух.
— Только с очень чувствительными женщинами, — ответил Джед.
Он встал и направился в другой конец комнаты к телефону, а Тэлли не сводила с него влюбленных глаз. Желание вспыхнуло в ней с прежней силой, когда она увидела его обнаженное тело, загорелое от работы на свежем воздухе, сильное и мускулистое от физического труда. Высокий, стройный, широкоплечий, он был необыкновенно привлекателен, и даже шрам, пересекавший правое плечо, не портил его красоты.
Тэлли вылезла из постели, неслышно подкралась к нему сзади и осторожно провела пальцем по тонкой белой линии на его плече.
— Откуда у тебя этот шрам?
— Да так, — ответил он. — Это было очень давно, я уже забыл.
— Но когда?
Он шумно вздохнул.
— Мне тогда было десять или двенадцать лет, точно не помню. Я упал с лошади и поранился. — Он стоял к ней спиной, держа в руках телефонную трубку.
Тэлли нахмурилась.
— Наверное, это была серьезная рана?
— Одно время я тоже так думал, но я ошибался. Абсолютно ничего серьезного.
— Ничего серьезного? — переспросила она. — Похоже, тебе накладывали швы.
— В конце концов так и произошло. Но сначала мне пришлось взобраться обратно на лошадь, чтобы доказать, что я не испугался.
— Кому ты это доказывал?
— Моему отцу, — ответил Джед. — Он не знал, насколько опасна моя рана, он просто не мог этого знать.
— И ты сел на лошадь?
— Да, а потом проехал еще две мили и доказал ему, что не боюсь. Когда мы вернулись домой, моя рубашка насквозь промокла от крови. Меня отвезли в больницу и наложили швы. После этого я больше никогда не садился на лошадь. Отец больше не заставлял меня ездить верхом. Именно с того момента я возненавидел лошадей и своего отца. — В голосе Джеда не слышалось ни гнева, ни ненависти.
Она прижалась губами к его шраму, и ее глаза наполнились слезами. Тэлли хотелось обнять его и выразить свое восхищение его мужеством, но она боялась, что Джед примет ее чувства за жалость.
Она отошла в сторону, чтобы не мешать ему. Джед сразу же набрал номер комнаты обслуживания. Повесив трубку, повернулся к Тэлли и окинул ее долгим оценивающим взглядом. Краска смущения залила ее обнаженное, беззащитное тело.
— Мы с тобой должны поесть. Если ты хочешь продолжить, нам понадобятся силы. — Он снова превратился в страстного любовника. Не теряя времени даром, он подхватил ее на руки и отнес в постель, пока официант не постучал в дверь и не прервал их.
К изумлению Тэлли, они занимались любовью всю ночь, все утро и весь день, не замечая времени в объятиях друг друга.
И, лишь вернувшись к реальности, оба вспомнили, что их брак не из тех, что заключаются на небесах. Это вообще не брак, а всего лишь финансовое соглашение между двумя людьми ради получения прибыли. Их договор будет действителен, пока они остаются деловыми партнерами, ничего не испытывая друг к другу и не теряя голову от страсти.
В воскресенье вечером они неохотно собрались и поехали в аэропорт. Как только они покинули гостиницу, все изменилось. По какому-то негласному соглашению Тэлли и Джед вернулись к своим прежним ролям хозяина ранчо и его работницы. Они перестали быть любовниками и молодоженами.
Медовый месяц закончился. Но воспоминания остались, и, пока они ехали на юг по берегу залива, Джед думал, что никогда не забудет, как Тэлли смотрела на него, даря ему свою любовь, а в ее серых глазах блестели слезы. В ее взгляде он увидел доверие и какое-то глубокое, незнакомое ему чувство.
Он хотел стать ее учителем и с легкостью преподать ей уроки любви, но Тэлли сама показала ему, что значит быть щедрой, свободной и открытой в своих чувствах. Но при чем здесь чувства? Ведь они не любили друг друга.
Тэлли не избавилась от страха перед полетами, а он не перестал бояться верховой езды. Казалось, ничего не изменилось, но Джед чувствовал необыкновенную близость между ними и мог предугадать каждый ее шаг. Он знал, что она изо всех сил вцепится в край кожаного кресла, когда они понесутся по взлетной полосе, и затаит дыхание, пока они будут взлетать, а затем, облизав пересохшие губы, уставится прямо перед собой, как он ее учил.
— От меня мало толку, — сказала она, сворачивая и разворачивая карту. — Я плохой штурман.
— Пока нет облаков, я найду дорогу, — заверил он ее. — А ты всегда боялась высоты?
— Всегда. Поэтому мне не следовало забираться на вышку только потому, что так делали все шестиклассники.
— И высоко ты забралась? — спросил он.
— Я долезла до середины и упала. — Она пожала плечами. — Я не жалуюсь, ведь никто не заставлял меня туда лезть. Я сломала ногу, но крови совсем не было.
Меньше чем через час они с шумом приземлились на ранчо. Тэлли сразу же отправилась навестить лошадей, а Джед — посмотреть новый колодец. После легкого ужина они без лишних слов разошлись по своим спальням.
Тэлли зарылась лицом в подушку, чтобы Джед не услышал ее рыданий. Она плакала от жалости к себе, от того, что открыла Джеду свое сердце, рискуя не получить ответного чувства. Она никогда еще так не страдала. Нельзя поддаваться слабости, она должна стать такой же сдержанной и жесткой, как Джед.
