— Я не хочу, чтобы ты входил в мою комнату, — запротестовала Глория.
Ник остановился и осторожно поставил ее на ноги, поддерживая за плечи. Затем, убедившись, что она может стоять, отошел в сторону.
— Я только пытался позаботиться о тебе, Глория, — тихо проговорил он. — Во время нашей следующей встречи тебе не нужно так волноваться в моем присутствии, хорошо?
— Да, спасибо. Могу я идти? — выпалила она, не в силах посмотреть на него, потому что ее глаза снова наполнились слезами.
— Как пожелаешь, — пробормотал Ник, отступая еще дальше.
Она бросилась в комнату, ничего не видя вокруг. А потом стояла за плотно закрытой дверью, прислонясь к ней спиной, и плакала.
Николас просил ее не волноваться при встречах с ним… Но это невозможно, тем более теперь, когда стало ясно, что она носит его ребенка. Так что же ей делать?
Дороти решила, что теперь не до сантиментов. Слишком мало времени осталось. Если ситуация складывалась именно так, как она и подозревала, необходимо было что-то предпринять, пока Глория не уехала. Та с ее самостоятельностью и решительностью вдалеке отсюда сумеет избавиться даже от самого глубокого чувства.
Контракт о написании семейной хроники не будет расторгнут. Дороти не сомневалась в честности Глории. Исследования проводились ею тщательно и записывались на пленку, чтобы с ними удобнее было работать. И аргумент, что текст можно написать в любом другом месте, являлся неопровержимым. Глория собиралась уехать, и Дороти сердцем чувствовала, что она не хочет оставаться в Салониках. И, похоже, это было окончательное решением. Если только Николас не остановит ее.
С этими мыслями Дороти вошла в главный офис «Галанакис туре», намереваясь серьезно поговорить с внуком.
— Здравствуйте, миссис Галанаки, — приветствовал ее молодой администратор.
— Мой внук у себя в кабинете? — спросила она, поздоровавшись. — Я знаю, что он должен быть на месте.
— Да, — ответил юноша, не видя необходимости скрывать присутствие босса.
— Хорошо, не нужно обо мне докладывать, — проговорила Дороти.
Войдя к Николасу, она плотно прикрыла дверь. Он поднял голову от бумаг, разложенных на столе, и был удивлен, увидев перед собой бабушку.
— Дороти! Что ты здесь делаешь?
Старая женщина остановилась, впервые задавшись вопросом, справедливо ли она поступает по отношению к внуку? Затем медленно подошла к свободному стулу и села.
— Что-нибудь случилось? — настороженно спросил Ник, вставая.
Она, махнув рукой, остановила его.
— Ничего особенного. Я только хочу поговорить с тобой.
Николас в удивлении поднял брови, усаживаясь снова в кресло и поворачиваясь к ней.
— О чем?
— Сегодня пятница. Я подумала, что ты, возможно, намереваешься заехать ко мне ближе к вечеру.
Он кивнул. Его брови все еще оставались поднятыми, но теперь уже от полного замешательства.
— Да, я хотел заехать. А что, есть какие-то проблемы?
— Глория завтра уезжает.
Тот нахмурился.
— Ты имеешь в виду, что она разрывает контракт с тобой?
— Ни в коем случае. Мисс Прайс закончит эту работу. Но не здесь, поскольку не останется жить в замке до конца договора.
— И что за причина такого скоропалительного решения?
— Она объясняет, что жара плохо действует на нее. И действительно Глория отвратительно себя чувствовала всю эту неделю.
Молодой человек скривил лицо в презрительной гримасе.
— Я же говорил…
— Это нонсенс, Николас, — отрезала Дороти. — Она прожила здесь три месяца в самое жаркое время года. И ничего подобного не происходило. До недавнего времени.
— До прошлого воскресенья?
— Да, и это самое примечательное.
— С того времени?
— Она стала на себя не похожа.
— Может, жара постепенно оказывала свое влияние, Дороти?
— Нет, это не логично.
Его взгляд стал подозрительным.
— О чем ты думаешь? Почему пришла ко мне?
— Я, может, и стара, Николас, но не слепа. Что-то было между тобой и Глорией. Она сильно волнуется в твоем присутствии, и ты, несомненно, тоже не равнодушен к ней.
— И меня ты винишь за выбор, который она сделала?
— А тебя не надо винить? — вдруг напрямую спросила Дороти.
Он нетерпеливо развел руками.
— Я пытался сделать так, чтобы Глория не чувствовала себя неловко в моем присутствии. И если она не может себя перебороть…
— Это не в ее власти, Николас, — печально произнесла старая женщина. — Эмили говорит, что Глория беременна.
— Что? — Его удивление было искренним.
Дороти остановилась, неуверенная до конца в том, что Николас должен нести за это ответственность. Она сидела молча, наблюдая, как тот обдумывает сногсшибательную новость.
Николас недоверчиво покачал головой. Затем лицо его стало непроницаемым, словно его унизили или оскорбили правдой, которую так неожиданно стала ему известна. Он внимательно посмотрел на Дороти.
— А откуда Эмили может знать об этом?
Та неопределенно пожала плечами.
— Я не знаю случая, чтобы она хоть раз ошиблась в своих высказываниях по поводу беременности. Просто, утверждает, что это становится видно по женщине. Например, про Эдну она объявила мне еще задолго до того, как об этом стало известно нам всем. Не сомневаюсь, что и сейчас Эмили права. Глория, конечно, пытается все скрыть. Но эти ее утренние недомогания…
— Она плохо себя чувствует каждое утро?
— Уже всю неделю.
— Еще до того воскресенья?
— Да.
Он грохнул кулаком по столу.
— Она знала! — Ник вскочил со стула как ужаленный. — Знала! — Он принялся расхаживать вокруг стола, размахивая руками. — Почему не сказала мне? У нее была такая возможность.
Теперь все сомнения исчезли. Дороти глубоко вздохнула и произнесла:
— Наверняка у Глории есть причина не говорить тебе, Николас.
— Но… — Он выразительно взмахнул руками. — Я же говорил ей, как отношусь к отцовству!
— Как ты относишься, она знает. Может теперь стоит поинтересоваться тем, каким ей видится отец ее ребенка?
— Это мой ребенок, — возразил Ник. — Глория не может просто взять и забыть об этом.
— Если ты хочешь играть какую-то роль в его жизни, советую действовать с большой осторожностью. Ведь в этом случае все права у Глории, — сказала она, пытаясь отрезвить внука. — И если эта женщина уедет завтра, твой будущий ребенок уедет с ней. Сейчас не время для поспешных действий или гнева, Николас. От тебя требуется забота, тепло и понимание…
Мисс Галанаки тяжело поднялась и направилась к двери. Николас даже не пошевелился, чтобы проводить ее. Дороти оглянулась и увидела, что лицо внука отражало множество противоречивых эмоций. Напряжение, сковавшее его тело, требовало выхода.
