— Просто ехал мимо и решил завернуть. — Он потрепал лошадь по голове.
Стиснув зубы, Хилари соскользнула на землю.
— Как вы узнали, где меня искать? — Она уперлась в него взглядом, жалея, что не осталась в выигрышном положении всадника.
— Лиза услышала, как я звоню в дверь. И сказала, что ты уехала домой, — произнес он небрежно, кажется больше увлеченный общением с лошадью, чем объяснением с ее хозяйкой. — Прекрасная лошадка. — Наконец он перевел взгляд с коня на девушку, и серые глаза оглядели растрепанные волосы и пылающие щеки. — Вы с ним, похоже, хорошо понимаете друг друга.
— Его надо поскорее обтереть… — Хилари вдруг стало неприятно, что ее любимцу, кажется, понравилось, как длинные сильные пальцы Брета гладят его шею. Она повернулась, чтобы увести коня.
— Как зовут твоего друга? — Брет пошел с ней рядом.
— Кохиз, — ответила Хилари кратко. Когда Брет направился за ней в амбар, она едва подавила искушение захлопнуть дверь перед его носом.
— Тебе удивительно подходит его масть! — Брет непринужденно прислонился к деревянному столбику.
Хилари со свирепой тщательностью принялась вытирать лошадь.
— Это слишком непрактичное основание для выбора коня. — Она смотрела только на атласный бок лошади, упорно держась спиной к Брету.
— Давно он у тебя?
«Нет, это просто смешно!» — подумала она, кипя от злости и страстно желая швырнуть в него щеткой.
— Я вырастила его с младенчества.
— Тогда понятно, почему у вас с ним такое взаимопонимание.
Брет лениво прошелся по амбару, заглянул в углы. Пока руки Хилари были заняты работой, в голове у нее вихрем проносились десятки вопросов, облечь которые в слова не хватало смелости. Молчание затягивалось и наконец стало невыносимым. Хилари была уже не в силах продолжать чистить лошадь и направилась вон из амбара.
— Почему ты сбежала? — спросил Брет, когда они вышли под ослепительно сияющее солнце.
Ее мысли метнулись, словно вспугнутый кролик.
— Я не сбежала, — на ходу принялась сочинять Хилари, — а просто захотела взять себе маленький отпуск, чтобы обдумать предложения, которые получила. На нынешней ступеньке моей карьеры сделать неправильный выбор было бы ошибкой.
— Понимаю…
Не вполне разобрав, действительно ли в его голосе прозвучала насмешка, или ей показалось, Хилари заявила решительно:
— Меня ждет работа. Надо помочь маме на кухне.
Но судьба, по-видимому, к ней не благоволила, потому что в этот момент мама вышла из задней двери им навстречу.
— Почему ты не покажешь Брету ферму? На кухне я и сама управлюсь.
— А пирожки как же? — Хилари выразительно, с немой мольбой посмотрела на мать, но та не вняла ее сигналам.
— Еще уйма времени. Брету, наверное, хочется все здесь осмотреть перед ужином.
— Твоя мама была так добра, что пригласила меня остаться, — улыбнулся он в ошеломленное лицо Хилари, а потом повернулся к маме: — Мне просто не терпится, Сара.
Слушая, как они дружески называют друг друга по имени и обмениваются любезностями, Хилари закипела от гнева. Она произнесла с подчеркнутым отсутствием энтузиазма:
— Ну, тогда пошли.
Они отошли на небольшое расстояние, и она спросила его с приторной улыбкой:
— Что желаете посетить в первую очередь? Курятник или, может, свинарник?
— Предоставляю выбор тебе, — великодушно ответил он, оставшись бесчувственным к ее иронии.
Хилари хмуро начала экскурсию.
Но вместо того чтобы откровенно скучать, Брет, вопреки ее ожиданиям, заинтересовался фермерским хозяйством, от маминого огорода до отцовской сельскохозяйственной техники. Внезапно он остановил ее, взяв рукой за плечо, и окинул взглядом пшеничное поле.
— Я вижу, что ты имела в виду, Хилари, — проговорил он. — Зрелище и правда великолепное. Золотой океан.
Хилари мрачно промолчала.
Он повернулся, чтобы идти дальше, и прежде, чем она успела возразить, взял ее за руку.
— А торнадо ты когда-нибудь видела?
— Нельзя прожить в Канзасе двадцать лет и не увидеть торнадо, — сухо ответила Хилари.
— Это же настоящее приключение!
— Вообще-то да, — согласилась она. — Как-то раз, когда мне было семь лет, мы получили предупреждение, что идет торнадо. Все засуетились, повели животных в укрытие, стали готовиться. А я стояла как раз на этом самом месте… — Она вгляделась в горизонт, припоминая. — И увидела, как прямо на нас надвигается огромная такая, черная воронка. А вокруг все неестественно замерло, так что даже ощущалось, как воздух давит на тебя. Я смотрела на нее и не могла сдвинуться с места. Папа схватил меня, перекинул через плечо и потащил в погреб. Еще несколько минут было так тихо, словно все в мире умерло, а потом… у нас над головой как будто загудели сотни реактивных самолетов.
Брет заглянул ей в лицо и улыбнулся, и Хилари ощутила, как привычно сжалось сердце.
— Хилари, — он быстро поднес к губам ее руку, — ты ужасно милая.
Хилари пошла дальше, предусмотрительно сунув руки в карманы. В молчании они обошли вокруг дома, а Хилари между тем собиралась с духом, чтобы спросить его, зачем он приехал.
— А у вас… какое-то дело в Канзасе?
— Можно сказать и так, — ответил он непонятно, и Хилари попыталась подстроиться под его небрежный тон.
— А почему вы не послали вместо себя кого-нибудь из своих сотрудников?
— Дела определенного рода лучше себя оправдывают, если заниматься ими лично, — улыбнулся он насмешливо и с явным желанием подразнить ее. Но Хилари пожала плечами, показывая, что весь этот разговор ей в общем-то малоинтересен.
Брет определенно сразу понравился ее родителям, и Хилари было крайне досадно, что он так легко вписался в общую картину. С отцом они сразу начали называть друг друга по именам и беседовали как старые друзья. Многочисленные родственники Хилари могли любого заткнуть за пояс, но Брета они не устрашили. За каких-то полчаса он очаровал двух ее невесток, завоевал уважение братьев и восхищение младшей сестры. Пробормотав что-то про пирожки, Хилари ускользнула в кухню. А спустя несколько минут услышала:
— Какая похвальная хозяйственность.
Круто повернувшись, она увидела стоящего в дверях Брета.
— У тебя нос в муке. — Он осторожно вытер его пальцем.
Хилари отшатнулась, продолжая орудовать скалкой.
— Пирожки, значит? А с чем? — И он облокотился о кухонный стол, явно намереваясь задержаться здесь надолго.
— Лимонные меренги, — коротко ответила Хилари, не желая поощрять его к разговору.
— Обожаю лимонные меренги! Люблю все кисло-терпко-сладкое. — Он смотрел на ее хмурое лицо с улыбкой. — Они мне напоминают тебя.
