— Нет, мне этого совсем не хочется, — прямо ответил Барни. — Но у тебя будет возможность подумать.
— О чем? Мне давно и так все ясно.
— И все же тебе лучше еще раз подумать о твоих чувствах ко мне. За эти дни было выплеснуто слишком много эмоций. Я лишь хочу, чтобы ты наконец спустилась на землю и трезво все взвесила.
— Ты не веришь, что я люблю тебя? В этом все дело? А ты вообще кому-нибудь веришь, Барни?
— Ты не понимаешь, о чем я говорю. Ты что-то знаешь, но этого недостаточно. Клэр, прошу, не усложняй нам обоим жизнь. Мы расстаемся ненадолго, и за это время ты сможешь разобраться со своими чувствами. Взгляни на себя, ты живешь сейчас только эмоциями.
— Естественно. Как я могу быть спокойной после того, что произошло между нами? — Ее гнев так же быстро исчез, как и появился. — Давай выпьем кофе! — предложила она преувеличенно бодрым тоном. — Уезжая в Кэстл Хилл, я испекла шоколадное печенье.
— Вот это я должен попробовать.
Клэр вскочила на ноги.
— Как приятно, когда к тебе приходят гости!
Барни ни разу не позвонил ей из Австралии. Он писал письма — длинные и подробные: ни слова о любви, но столько теплоты и участия, что у Клэр возникало ощущение, будто он где-то рядом. Барни описывал события, происходившие в Науре и в Кэстл Хилл, нередко давал заочные советы. В общем, выступал этаким заботливым старшим братом. И если бы Клэр не была уверена, то подумала бы, что незабываемая ночь в Кэстл Хилл явилась плодом ее буйной фантазии.
Иногда Клэр плакала по ночам от горького отчаяния — жизнь без Барни была невыносимой.
Айрин не спешила возвращаться в Австралию. Прощание с друзьями, продажа парижской квартиры, улаживание различных дел заняли гораздо больше времени, чем предполагалось. К тому же Клод перенес небольшой инфаркт. После разрыва с Айрин он переехал на свою роскошную средневековую виллу под Парижем. Как только они развелись, между ними сразу установились прекрасные отношения, и они довольно часто общались. Клод был на двадцать лет старше Айрин, но при всей любви к ней ему трудно было угнаться за супругой, ведущей активный образ жизни, не говоря уже об удовлетворении ее сексуальных потребностей. Все это не способствовало упрочению брачных уз, но, обретя свободу, бывшие супруги стали лучшими друзьями. Узнав о болезни Клода, Айрин немедленно отправилась к нему.
— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной, дорогая? — спросила она Клэр. — Ты очень нравишься Клоду, и он, возможно, упомянет тебя в своем завещании.
— Мне ничего не нужно от него, мама. Передай Клоду привет от меня и пожелание скорейшего выздоровления.
Я, наверное, никогда не узнаю свою мать до конца, подумала Клэр. Стоило ей расстаться с Клодом, и они стали неразлучны.
Настала суббота, но Айрин по-прежнему жила у Клода. Она, правда, звонила Клэр каждый день. К счастью, Клод чувствовал себя уже лучше. Он не хотел, чтобы Айрин уезжала в Австралию, но она пообещала несколько месяцев в году проводить с ним.
Оставшись предоставленной самой себе, Клэр тем не менее избегала встреч с друзьями. И в этом был виноват Барни. Сейчас ее ничто не радовало в жизни, кроме него. Клэр бы с удовольствием вернулась домой без матери. Всем своим существом она стремилась к черноволосому мужчине с серебристо-серыми глазами, от одного присутствия которого ее жизнь наполнялась светом и новым смыслом.
Однажды вечером в дверь позвонили. Что за манера не сообщать заранее о своем приезде? — досадливо подумала Клэр о матери. Она открыла дверь и остолбенела.
На пороге стоял улыбающийся Барни в элегантном сером костюме, красном шелковом галстуке и бледно-голубой сорочке, с охапкой красных роз в руках.
— Может, пригласишь меня войти? — спросил он небрежно, будто они расстались всего час назад. — Или у тебя язык отнялся от шока?
Клэр попыталась засмеяться, но губы не слушались.
— Барни, это действительно ты?
— Собственной персоной. — Он вошел в холл и легко поцеловал ее в губы.
Клэр прислонилась к двери и глубоко вздохнула.
— Извини. Я и в самом деле ошарашена, — сказала она, почувствовав вдруг необыкновенную легкость. Сердце ее пело от счастья.
— У вас очень красивая квартира, — заметил Барни, осмотревшись.
— Это свадебный подарок Клода, — сообщила Клэр. — Мама уже продала ее, но на оформление бумаг уйдет еще несколько недель. Она сейчас гостит на вилле у Клода. Бедняга перенес инфаркт, но уже выздоравливает.
— Очень хорошо, — рассеянно сказал Барни.
Он повернулся к Клэр и протянул ей розы. Она смотрела на него, как зачарованная.
— Клэр?
— О, прости, — очнулась она. — Ты появился так неожиданно, что мне кажется, я грежу наяву. — Клэр захлестнула волна восторга. Она приняла букет и поставила его в огромную хрустальную вазу. — Очень красивые розы, спасибо. — Она наклонилась к цветам и спрятала лицо в их нежных лепестках. — Но как ты вошел? Наш Жорж не консьерж, а настоящий цербер.
— Я сказал ему, что являюсь твоим австралийским другом.
— Ты прекрасно выглядишь. — Барни окинул ее любящим взглядом.
— Присаживайся. Могу я предложить тебе что-нибудь?
— Можешь.
— Что?
— Скажи, какого черта ты так нервничаешь? — Он опустился на обитый голубой парчой диван.
— Это ты на меня так действуешь.
— Скучала по мне? — В глазах Барни вспыхнул яркий огонь.
— Ты не обидишься, если я скажу, что была очень занята?
— Разумеется, нет. У меня тоже было много дел. А теперь говори правду.
— Ужасно скучала, — призналась Клэр. — Спасибо за письма. В них было все, кроме одного: ты не писал о своей тоске. Так что я не знаю, скучал ли ты по мне.
— Зачем бы я тогда приехал сюда, Клэр? — Барни встал, и просторная комната сразу стала казаться Клэр каморкой. — Если гора не идет к Магомету…
Он заключил ее в объятия и впился в губы долгим страстным поцелуем.
— Ты видела меня в снах? — Барни подвел ее к дивану и усадил к себе на колени.
— Когда мне удавалось наконец заснуть, то видела. О, Барни, я так счастлива снова быть рядом с тобой!
— Тогда ты, может, продемонстрируешь мне это?
Клэр обхватила его руками за шею и прижалась к нему.
— Сначала скажи, ты уже достаточно меня наказал?
— Наказал? О чем ты говоришь? Где бы я ни был, ты постоянно незримо присутствовала рядом со мной. Я вставал с мыслью о тебе и с ней же заканчивал свой день. Ты навечно поселилась в моем сердце. — Клэр стиснула зубы, чтобы удержаться от слез, но они все равно заструились по щекам. — Любовь моя, ты не должна плакать. — Барни крепко прижал ее к себе.
