И эти письма... Рон специально оставил их на виду, чтобы посильнее уколоть ее? Как это подло и низко! Неужели он думает, что раз у него много денег, то ему можно играть чувствами людей?
Софи попыталась представить, как Рон обыскивает ее комнату, и от этой воображаемой картины зарыдала еще сильнее.
Все было плохо. Все было настолько плохо, что хуже, казалось, быть не может.
Молодая женщина, охваченная горем, не заметила, как в комнату вошла Элизабет. Девочка, увидев плачущую няню, подбежала к ней и начала гладить по плечу, приговаривая:
– Софи, не плачь, пожалуйста, очень прошу, не плачь...
Француженка повернула к ней мокрое от слез лицо и произнесла, стараясь не всхлипывать:
– Да-да, сейчас перестану. Просто очень плохой сон приснился...
Мысль, что малышка видит ее в таком состоянии, заставила Софи собрать волю в кулак и успокоиться. Она поднялась с кровати, вытерла слезы и попыталась улыбнуться.
– Вот видишь, я в порядке. Это просто кошмар, и ничего больше. А на самом деле все хорошо. Ты уже умылась?
– Нет, не успела, – ответила Элизабет. – Я привыкла, что ты меня будишь по утрам, а сегодня проснулась сама. И отправилась тебя искать.
Софи посмотрела на часы. По всей видимости, она рыдала не меньше часа. Уже скоро Молли накроет на стол, надо торопиться...
Но, даже занявшись обычными делами, ей не удалось отвлечься от тягостных раздумий. Все вокруг напоминало о Роне, заставляя вновь и вновь переживать ужас утренних событий. Умывая, причесывая и одевая девочку, она снова слышала слова Мадлен: «Мистер Дайвери просил передать, что его семья больше не нуждается в твоих услугах». И сжималось сердце, и подкатывали к горлу рыдания.
Софи еще раз столкнулась с самодовольной блондинкой, когда вела Элизабет завтракать. Мадлен с Джулией выходили из столовой, и это чуть приободрило француженку. По крайней мере, не придется сидеть с ними за одним столом и ловить на себе ехидные взгляды. Но пока девочка обнималась с бабушкой, няне волей-неволей пришлось выслушать в свой адрес пару крайне неприятных фраз.
– Уже приготовила чемодан? – язвительно поинтересовалась Мадлен, воспользовавшись тем, что Джулия ее не слышит. – Напоминаю, Рон просил, чтобы ты убралась из его дома сегодня же!
Софи вспыхнула, но ничего не ответила. Она прекрасно это помнила. Не понимала только, почему отец морально не подготовил дочь к тому, что няня уедет. Может, не успел, потому что принял решение избавиться от нее внезапно? Что ж, теперь ей самой придется выдумать правдоподобную причину...
За завтраком Молли поинтересовалась у Софи, что с ней случилось. Много повидавшую на своем веку женщину было не провести. Опухшие веки и грустный взгляд свидетельствовали о том, что няня чем-то очень расстроена. Но Софи лишь покачала головой, давая понять, что не может говорить при ребенке.
Как только девочка поела, француженка попросила ее сходить в детскую и принести мяч. А когда та выбежала из столовой, призналась:
– Молли, я сегодня покидаю этот дом.
– Что ты такое говоришь? – изумленно произнесла кухарка. – Но почему? И как же мистер Дайвери? Разве ты уйдешь, не предупредив его?
– Мистер Дайвери в курсе событий. Прошу тебя присмотреть за Элизабет, пока он не вернется. – Софи почувствовала, что вот-вот опять расплачется, поэтому постаралась свернуть разговор. – Больше я не могу ничего сказать.
Теперь ей предстояло самое сложное – сообщить воспитаннице об отъезде. Пока та играла в саду, молодая женщина ломала голову, как это лучше сделать, да так ничего и не придумала. Но не могла же она уехать, ничего не объяснив и не попрощавшись!..
– Элизабет, мне нужно кое-что тебе сказать, – начала Софи, посадив девочку рядом с собой на скамейку. – Только сначала запомни: я очень тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя! – по-детски естественно сообщила та, и у молодой женщины сжалось сердце от этого признания.
– Все случилось так неожиданно... Одним словом, я вынуждена сегодня уехать, – выдавила она.
Улыбка исчезла с лица Элизабет. Малышка откинула с лица прядь светлых волос, посмотрела в глаза няне и спросила по-взрослому серьезно:
– Надолго?
– Боюсь, что навсегда, – выдохнула француженка, чувствуя, что слезы уже близко, еще мгновение, и брызнут из глаз.
Девочка молчала. И от этого молчания Софи было так плохо, хоть под землю провались!
– Я буду тебе писать письма. И даже звонить, – пообещала она, прекрасно понимая, что для ребенка это послужит слабым утешением.
Элизабет слезла со скамейки, собрала игрушки и произнесла:
– Пойдем домой, я не хочу больше играть.
– Подожди...
Софи присела перед девочкой на корточки и обняла, уткнувшись лицом в футболку с изображением Микки-Мауса. Малышка попросила купить ее после посещения Диснейленда. Как раз тогда, после парка развлечений, начались близкие отношения Софи с Роном. Потом Майкл назвал ее соучастницей ограбления, потом была ночь, проведенная в полицейском участке, и торжество истины, в результате чего она оказалась на свободе. А потом – много ночей, проведенных в объятиях возлюбленного. Самое счастливое время.
Как больно осознавать, что все это в прошлом. Рон оказался обманщиком, таким же, как и Этьен и Майкл. Остались ли в мире мужчины, которым можно доверять? Софи полагала, что не скоро решится выяснить это, завязав новые отношения, – слишком сильно болела истерзанная душа.
Она взяла девочку за руку и повела по дорожке к дому, пытаясь запомнить, как это прекрасно – чувствовать тепло маленькой ладошки, идти рядом с человечком, любовь к которому навсегда поселилась в ее сердце. И как ужасно знать, что сегодня придется проститься с ним навсегда.
Конечно, она будет писать и звонить, как обещала. Но это же будет совсем не то!
Софи вошла в здание аэропорта, неся тот же чемодан, с которым меньше двух месяцев назад прилетела в Лос-Анджелес. Тогда ей казалось, что достаточно верить в себя и иметь открытое сердце, чтобы все в жизни сложилось как надо. Теперь же она ругала себя за наивность и излишнюю самоуверенность.
Француженка подошла к стойке и спросила у улыбчивой девушки в униформе, когда ближайший рейс до Парижа. Та попросила подождать минутку, взглянула на монитор, постучала по клавиатуре и ответила:
– Через два часа. Есть свободные места в бизнес-классе и в эконом-классе.
Софи достала из сумочки документы и протянула девушке. Еще два часа в Лос-Анджелесе. А потом – мягкое кресло самолета, вежливые стюардессы, скучающие соседи и много-много времени для раздумий.
Она устроилась в зале ожидания, в который раз размышляя над событиями этого лета. Странно, но ей совсем не хотелось есть. А ведь обычно в стрессовых ситуациях она буквально набрасывалась на пищу, словно заедая депрессию. Впрочем, то, что произошло сегодня утром, мало походило на те стрессы, какие раньше испытывала Софи. Разбитое сердце – это не проваленный экзамен и не ссора с мамой. Это гораздо серьезнее.
