— Мне бы так этого хотелось! — Хоуп тоже встала и последовала за хозяйкой дома к большому столу в одном из углов библиотеки.
Казалось, все вокруг отошло на второй план, когда Хоуп начала странствие по страницам дневника Фейт. Первая запись была сделана в день ее приезда в новый дом на Миссисипи, построенный на земле, которой суждено было стать в будущем городом Сент-Полом. Три часа спустя Хоуп прочитала последнюю запись, и слезы струились по ее щекам.
«Теперь я понимаю, что юность дана нам для того, чтобы совершать глупые ошибки, середина жизни — для того, чтобы терзаться виной за них, а старость — для сожалений. Иногда мое сожаление становится таким всепоглощающим, что у меня не хватает сил его выносить. О, мой солдат, мой солдат! Он ушел навсегда, и в этом моя вина. Теперь, когда жизнь вокруг меня замедлилась и движется не быстрее улитки и у меня появилось время на раздумья, я часто спрашиваю себя, что случилось бы, если бы в ту роковую ночь отец не заболел и я покинула бы Порт-Гурон? Счастлив ли он теперь? Родились ли у него дети, которых он так желал? Тоскует ли он без меня?»
Далее было несколько страниц о детях и внуках. Затем шел последний абзац.
«Вчера я встретила молодого траппера-метиса по фамилии Сантой. Когда я начала расспрашивать его о его имени, он рассказал о своем происхождении. Он также сказал мне, что дядя его, должно быть, умер много лет назад, поскольку он так и не возвратился во Францию и не пытался снова связаться со своим братом. Горе мое не знает границ. Все эти годы я раздумывала, стал ли он счастлив с кем-нибудь еще, однако узнала о его смерти. Но, возможно, смерть и есть вечное успокоение. Возможно, там встречаются любящие души. Возможно».
— Нет уж, только вы не начинайте! — Белла Хэддингтон вошла в комнату, удерживая на руке поднос, на котором стояли стаканы, высокий кувшин и тарелка с бутербродами. — Каждый раз, когда я дочитываю до конца, я тоже начинаю хлюпать носом. Это такая трагическая история, правда?
Хоуп закрыла свой блокнот.
— Но как же она вынесла всю ту ненависть, которая, судя по всему, окружала ее? Похоже, ее муж был настоящим чудовищем!
— Ну, у меня есть своя теория на этот счет. — Миссис Хэддингтон разлила чай в наполненные льдом стаканы и передала один из них Хоуп. — Мне кажется, он всегда знал, что Фейт любила другого мужчину. Этого солдата, насколько я могу судить. Думаю, это больно задевало ее мужа, и он вымещал на ней свою злость. Правда, он никогда не поднимал на нее руку, а просто игнорировал ее, зато на людях не упускал возможности сказать ей какую-нибудь колкость. И, если верить всему тому, что пишет Фейт, ему всегда удавалось поставить ее в неловкое положение.
Хоуп откинула назад голову и вытерла глаза, слегка смущаясь оттого, что сидит в библиотеке этой женщины и плачет.
— Но почему же она покончила с собой? Ведь к тому времени она освободилась от него!
— Я точно не знаю, но, с точки зрения Фейт, ее жизнь прошла впустую. Она жила под невыносимо тяжким гнетом сожалений и чувства собственной вины. Из-за всего этого она была крайне несчастна. Когда же она выяснила, что ее единственный возлюбленный, скорее всего, умер, мечтам ее был нанесен сокрушительный удар. Я полагаю, она подумала, что сможет таким образом соединиться с ним.
— Только ничего не вышло, — прошептала Хоуп.
Белла Хэддингтон пожала плечами.
— Откуда нам знать? Я прожила достаточно долго, чтобы поверить в то, что в этом сумасшедшем мире возможно абсолютно все.
— А вы не знаете имена людей, что работали на мужа Фейт?
— Знаю одного-двоих. А что?
— Просто интересно. — Хоуп порылась в сумке и вытащила листок с именами троих негодяев. — Вам не кажется знакомым какое-нибудь из этих имен?
Белла взяла лист бумаги и прочитала написанное. Брови ее нахмурились, когда она принялась раздумывать над каждым именем.
— Нет, так сразу нет. — Она подняла голову, глядя на Хоуп пронзительными карими глазами. — Но вам следует попробовать обратиться к профессору Ричардсу. Кажется, он все обо всех знает. Это замечательный человек, с ним приятно поговорить. Также можно попытаться посетить несколько исторических зданий в городе. В некоторых из них организованы теперь дома-музеи, и это просто кладезь информации.
— Благодарю вас, — Хоуп поднялась, протягивая руку, — и спасибо, что позволили прочитать дневник Фейт. Это именно то, что мне нужно, — проговорила она, многозначительно потрясая блокнотом.
Женщина рассмеялась почти по-девичьи.
— Мне было очень приятно. Мой сын говорит, что если я буду рассказывать о нашей семье целый год без передышки, и то не расскажу всех интереснейших подробностей. И он совершенно прав.
Они медленно направились к парадной двери и остановились как раз в центре большой арки. Миссис Хэддингтон указала на картину в раме на одной из стен.
— Вот Фейт Тревор Хэддингтон. Неудивительно, что я подумала, будто вы наша родственница…
Портрет Фейт был заключен под стекло, краски немного потрескались и поблекли от времени, но черты лица были тем не менее совершенно отчетливо различимы. Вероятно, Фейт было около тридцати лет, когда с нее писали этот портрет. Казалось, улыбка на ее лице излучала трагическую печаль.
— Она была красавицей, правда? — тихо произнесла Хоуп.
— Такой же, как и вы, моя дорогая, — тоже тихо ответила миссис Хэддингтон. — Ну, дайте мне знать, если я вам понадоблюсь.
— Непременно, — пообещала ей Хоуп, затем прошла через парадную дверь к своей машине. Усаживаясь за руль, она заметила, как к дому по подъездной аллее приближается автомобиль. Хоуп, уезжая, успела увидеть, как он занял ее место у дверей дома.
Всю ночь напролет Хоуп ворочалась и крутилась в кровати, не в силах забыть о том, что узнала о Фейт. Значит, хоть та и не пришла на условленное место за воротами форта, но встретиться с Арманом все-таки хотела… Она не была ребенком, который не знает, что творится в ее сердце. Просто она была слишком молода, чтобы справиться со своим чувством.
И от этой мысли сердце Хоуп разрывалось на части.
На следующее утро она долго ополаскивала лицо холодной водой. Зубной щетке пришлось потрудиться, как, пожалуй, никогда раньше. Если бы только ею можно было навсегда вычистить все то, что с ней случилось…
Меньше месяца прошло с тех пор, как она встретила призрака, и он просто перевернул ее жизнь, мысли и убеждения, совсем все запугав. Неужели она влюбилась в него только потому, что он был призраком? Или потому, что он так заботился о ней, так любил ее, казался таким настоящим? Она сама не знала.
