– Вот так, – заключила она. Питер все еще не поднимал глаз. У Дженни пересохло во рту, и ей было тяжело глотать. – Так что, сам видишь: деньги здесь очень даже причем. И социальный статус. Я не хочу обижать тебя, просто… дело в том, что у меня нет ничего из того, что я могла бы противопоставить твоему успеху. Но я верю, мое увлечение живописью однажды принесет мне и богатство, и вес в обществе. А до тех пор между нами не будет ничего. И ты не сможешь создать атмосферу равенства, просто уволив меня.
Питер посмотрел на Дженни, но в его глазах не было грусти, а только напор и решимость.
– Я выслушал то, что ты хотела мне сказать. И согласен с тобой. Ты действительно говорила о важных вещах. Но самое важное для меня это… Дженни, ты сможешь полюбить меня?
– Да, – вырвалось у нее, прежде чем она смогла прикусить язык. – По-видимому… – Несмотря на то, что сердце ее ликовало, ей не становилось легче. Их союз оставался не более чем иллюзией.
В эту же секунду Питер, как рыцарь, преклоняющийся перед своей дамой, опустил голову ей на руки.
– Спасибо, – произнес он. Через некоторое время, он вскинул лицо, заглядывая Дженни в глаза. – Ты мне веришь?
– Да, верю, – сказала она. Ей показалось, что Питер обдумывал какой-то план.
– Отлично! – Он сжал ее руки. – Тогда я попрошу тебя кое-что сделать для меня.
Дженни так и знала, что этим все закончиться.
– Что? – спросила она.
– Я прошу тебя предоставить мне те четыре или пять дней, которые ты даешь своим родителям. И я хочу, чтобы в это время ты чувствовала себя наравне со мной во всех смыслах этого слова. Думай, что ты известная художница с деньгами и весом в обществе. Представь, что наши отношения настоящие, а не выдуманные. Веди себя так, как будто вся наша мистификация стала реальностью. А потом посмотрим, сможешь ли ты поверить в наш успех. Ты сможешь сделать это, Дженни?
Она согласилась, сама не зная почему. Ведь то, что предлагал ей этот мужчина, было просто сказкой. От такого невозможно отказаться. Стоило только представить Дженни Гоулсон себя в роли жены Питера Стивенсона, как сладкая истома разлилась по всему ее телу. Подумать только, они будут жить в одном доме, одной жизнью, одними мечтами и… спать в одной постели!
Дженни никогда бы не поверила, что такое возможно. Ведь она так долго существовала в жестоком мире, где каждый борется за свой кусок хлеба и крышу над головой.
– Если честно, я не знаю, смогу ли поверить во все это, – сказала она. – Но постараюсь.
Питер облегчено вздохнул.
– Спасибо. Это все, о чем я прошу тебя, – с улыбкой произнес он.
– Хорошо. Тогда я тоже спрошу у тебя кое о чем.
– О чем угодно, – нежно поглаживая ее руки, вымолвил Питер.
Дженни глубоко вдохнула, набираясь смелости.
– Когда мои родители уедут и я… точнее, ты не захочешь, чтобы я оставалась твоей женой, ты меня уволишь?
Питер мягко засмеялся.
– Нет, Дженни. Если к концу пребывания твоих родителей ты не захочешь остаться моей женой, то я тебя не уволю. И мы вместе придумаем какую-нибудь подходящую для твоих родителей развязку.
Она выдохнула с облегчением. Теперь были решены почти все вопросы. Кроме одного. Она оглянулась по сторонам.
– Питер, где же я буду спать, пока мои родители здесь?
Мисс Гоулсон знала, что ответ ей очень понравится. И теперь она лежала в тонкой ночной рубашке спиной к Питеру, который крепко обнимал ее за талию, и не могла заснуть. Нет, уже не впервые ей доводилось спать с мужчиной. Но это была первая ночь, когда она спала в одной кровати со своим мужем. Ситуация была странной, потому что они еще не были женаты и даже еще не занимались любовью. Однако при всем при этом Дженни считалась беременной.
Подобная история вряд ли встречалась хотя бы в одном романе за все время существования художественной литературы. Мисс Гоулсон всегда удивлялась, где только писатели берут сюжеты для своих книг.
Именно в эту секунду Дженни почувствовала, что Питер начал ворочаться. Рука, которой он обнимал ее, еще сильнее прижалась к ее телу. Чтобы не разбудить его, девушка замерла, уткнувшись лицом в подушку. Надо сказать, что она несколько расстроилась из-за того, что лежащий рядом мужчина умудрился так быстро заснуть. Возможно, он даже забыл о том, кто же именно находился рядом с ним в постели. Но вдруг он что-то невнятно и беспокойно пробормотал во сне.
– Питер, это я, Дженни. Ничего не случилось, все в порядке. – Она удивилась сама себе. С чего это вдруг ей пришло в голову его успокаивать.
– А, Дженни. Боже мой!
По активности за ее спиной, девушка поняла, что Питер пытался отодвинуться от нее, судорожно соображая, какого черта делала экономка в одной ночной рубашке у него в постели.
Сделав глубокий вдох и собирая остатки смелости, Дженни повернулась к нему лицом. Питер, приподнявшись на локте, мучительно вспоминал, что же произошло прошлой ночью. В мягком свете зарождающегося утра, он выглядел еще более привлекательно, чем при свете звезд. А я сама, наверное, смотрюсь просто ужасно, подумала Дженни.
– Привет, – сказала она, неуклюже убирая с лица волосы. Дженни попыталась улыбнуться, но не получалось. Она попробовала еще раз, заставляя мышцы лица подчиниться ей. – Доброе утро! Смотрите-ка, это мы… В кровати! Вместе! Удивительно, правда?
Как будто он сам этого не видит, одернула себя Дженни.
– Что-то здесь становится жарковато, или мне только кажется? – пролепетала она. Дженни была уверена, что если Питер не произнесет сейчас хоть слово, а ее тело не перестанет возбуждаться от эротических мыслей, то и дело врывающихся в сознание, то кровать, на которой они лежали, просто воспламенится. Она не могла ничего с собой поделать. – Когда нам нужно быть на яхте? – спросила она, отчаянно борясь со своими чувствами.
Питер непонимающе смотрел на нее.
– Яхта?
– Мы же сегодня отправляемся на морскую прогулку, так ведь?
Питер кивнул:
– Да, точно. А погода позволяет?
Погода, подумала Дженни, единственное, что не поддается контролю.
– А какая она должна быть?
– Ну… чтобы был спокойный океан, чистое небо, не слишком сильный ветер. И день чтобы стоял теплый.
– Понятно. Звучит очень заманчиво. И все это довольно реально здесь, в Калифорнии, даже в январе.
– Это правда.
Внезапно, между ними проскочила искра страсти. Питер прильнул к Дженни, захватывая ее в свои объятия и покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи. Она приподнялась. Их губы и тела слились в едином порыве. Они не замечали, как были сброшены одежда и покрывала. Теперь они ласкали друг друга, упиваясь свободой и наслаждением. Их изголодавшиеся по любви тела извивались. Этот танец был изощренным, поцелуи – глубокими, объятия – страстными. Его горячие ладони нежно касались ее груди, соски напрягались и словно маленькие бутоны тянулись навстречу его губам. Дженни чувствовала, что ее тело, как хорошо слаженный оркестр, улавливает настрой, передаваемый ее возлюбленным. А тот подобно великолепному дирижеру руководил ею, призывая к вершинам гармонии и блаженства. Их соитие было естественным и прекрасным, и с первых секунд было понятно, что мудрая природа создала этого мужчину и эту женщину именно друг для друга. Прикосновения, вздохи, стоны… И так три незабываемых, сладострастных раза.
