Я должен защитить ее, удостовериться в том, что ей не грозит опасность, твердо решил он. Я буду следить за ней и спасу ее от кого бы то ни было…
Его взгляд еще раз скользнул по ровной строчке на открытке: «На банкете ты узнаешь, кто я».
А может, этого парня нет необходимости опасаться? — возник в его разгоряченном сознании закономерный вопрос. — Может, он в сто раз лучше меня и гораздо больше подходит для Дженни? Да и нуждается ли она сама в чьей-либо защите? Вокруг нее будет множество знакомых людей…
Он невольно вернулся мыслями к их вчерашнему разговору и вдруг покраснел от стыда. Дженни просила у него прощения за свой порывистый поступок, поступок, по сути, ничем не отличавшийся от его копания в ящике с ее личными вещами… А он даже не простил ее.
Я не достоин этой девушки, мелькнуло у него в голове. Неподражаемой, искренней, потрясающей, которая намного лучше, чище и честнее меня. Я должен оставить ее в покое, дать ей возможность найти настоящее счастье. Быть может, с этим чертовым тайным поклонником.
Он медленно положил карточку на место, закрыл ящик и вернулся в свой кабинет, проклиная все на свете.
Открыв дверь и увидев на пороге сына, Остин не поверил своим глазам.
— Что ты тут делаешь? — спросил он обеспокоенно. — Я только что о тебе вспоминал. Думал, ты напомаживаешься перед банкетом!
— Не шуми, пап, — произнес Дориан, морща лоб. — Идти на банкет я передумал.
— Как это так? Ты ведь уже взял напрокат смокинг!
— Подумаешь, смокинг! — Дориан фыркнул. — Завтра верну его, вот и все. — Он вошел в дом и снял куртку.
— Если бы я знал, что ты придешь сегодня, приготовил бы не макароны с котлетами, а что-нибудь повкуснее, — нервно поглаживая усы, стал оправдываться Остин.
— Меня вполне устроят и макароны. А вообще-то есть мне и вовсе не хочется, — пробормотал Дориан.
Они вошли в кухню.
Знакомый с детства уют подействовал на Дориана расслабляюще. Он уселся за стол на трех ножках, поставил на него согнутые в локтях руки и опустил на них голову. И почувствовал себя маленьким ребенком, которому срочно требуется рассказать обо всех своих бедах отцу. Всезнающему, всесильному отцу, единственному человеку, которому можно доверять. Но язык отказывался слушаться, а мысли были так перепутаны, что решить, с чего начать свой рассказ, он никак не мог.
Остин достал две тарелки и принялся наполнять их макаронами.
— Поесть тебе обязательно нужно, сынок. Еда придает силы, а сильному и здоровому человеку все неприятности нипочем.
— Угу, — промычал Дориан.
— А Гудман не рассердится, увидев, что тебя нет на его торжественном мероприятии? — спросил Остин.
— Скажу ему, что плохо себя чувствовал.
Остин усмехнулся.
— Придумай отговорку посерьезнее, дружище. Ты работаешь в «Гудман инкорпорейтед» много лет, на больничный уходил всего один-единственный раз. И то лишь на два дня. В твое плохое самочувствие никто не поверит.
— Пожалуй, ты прав, — произнес Дориан безразличным тоном.
Остин поставил на стол тарелки, две бутылки с кетчупом, блюдо с ломтиками свежего ароматного хлеба и сел на привычное место напротив сына.
— Ну же, рассказывай, что у тебя стряслось.
Дориан тяжело вздохнул.
— Дженифер уходит из моего отдела.
Старик озабоченно насупился.
— М-да, новость весьма неприятная. Теперь тебе придется искать нового человека, привыкать к нему, приспосабливаться. А почему она вдруг решила так с тобой обойтись?
Дориан покачал головой.
— Это решение принял я, отец. Я сам попросил Дженни подать заявление о переводе.
— Что? — Остин уставился на сына, как на какую-нибудь диковинку. — Ты хочешь избавиться от идеальной помощницы, которая, кроме всего прочего, безумно тебе нравится? Ты, наверное, спятил, мой дорогой!
Дориан рассмеялся нервным громким смехом.
— С чего ты взял, что она безумно мне нравится? — поинтересовался он, чуть успокоившись.
— Я давно это понял, — серьезно и твердо ответил отец. — Я чувствовал это по тому, как менялся твой голос, если речь заходила о ней. На новогодней вечеринке я видел, как ты на нее смотришь… Возможно, долгое время ты не признавался самому себе в том, что неравнодушен к этой девушке. А я сразу обо всем догадался.
Дориан криво улыбнулся.
— Мы с Дженифер — две противоположности, пап! Нам противопоказано увлекаться друг другом.
— Вздор! — с чувством возразил Остин. — Только одинаковым людям противопоказано сближаться. Если бы тебе взбрело в голову найти себе такую же занудную подругу, как и ты сам, то через месяц вы оба умерли бы от скуки! Тебе нужна веселая, жизнерадостная, чуть взбалмошная женщина. Она привносила бы свежесть и свет в твое тоскливое существование, а ты сдерживал бы ее порывы. Дженифер — идеальная пара для тебя.
Дориан провел рукой по волосам. Ему следовало поведать отцу все без утайки. В противном случае тот не понял бы его.
— Хорошо, я расскажу тебе главное: Дженни встречалась с мамой. С моей мамой. А та после ее визита нагрянула ко мне.
Некоторое время Остин молчал. Потом задумчиво и грустно произнес:
— И, естественно, попросила у тебя денег?
— Потребовала с меня деньги, — уточнил Дориан. — Пятьдесят тысяч долларов!
Остин сокрушенно вздохнул.
— Бедная Вирджиния, она так и не стала нормальным человеком. — Он выдержал паузу. — Я никогда не рассказывал тебе мамину историю, но продолжать замалчивать ее далее не вижу смысла. Родилась мама вполне здоровым ребенком в порядочной семье — ни богатой ни бедной. Ее родители погибли при пожаре какого-то супермаркета, и шестилетней девочкой она осталась одна с больной бабушкой, Агнессой. Почти все деньги, какими они располагали, уходили на лекарства, еду зачастую было не на что купить. Думаю, на почве этой нищеты у мамы еще тогда произошло какое-то нарушение психики.
Рассказывать об этом ему было ужасно тяжело. Глаза его померкли, складки между бровей углубились, плечи опустились.
— Надеюсь, ты не дал ей денег? — спросил он, глядя куда-то в пустоту.
Дориан покачал головой.
— И правильно сделал. — Остин медленно перевел взгляд на сына. — Если бы дал, через месяц она потребовала бы с тебя еще большую сумму. — Он о чем-то задумался. — Кстати, для чего Дженифер понадобилось разыскивать твою мать?
Дориан махнул рукой.
— Это просто смешно. Наверное, она решила, что я не осмеливаюсь сблизиться с ней лишь потому, что меня что-то мучает. И что причина моих страданий кроется в странных отношениях с матерью.
