— Гуси — слишком шумные птицы, — заметила Маргарита, хмурясь, пока проезжала мимо лугов. — И потом, они часто бывают злобными.
— Никогда еще не видела так много гусей! — произнесла Дженна, оглядываясь назад.
— Наша страна славится своим foie gras[28]. В этом районе производят тонны паштета. Обычно этим занимаются семейные предприятия, выпуская один из самых известных деликатесов Франции.
Улыбка исчезла с лица Дженны. Ее английское мышление было не в силах примириться с насильственным откармливанием этих гусей на убой, какими бы злобными они ни были.
— А еще у нас есть трюфели. Вы знаете, что это такое?
— Какой-то подземный гриб? — Дженна напряженно нахмурилась, и Маргарита рассмеялась, взглянув на нее.
— Ma chere, это чудесное и чрезвычайно дорогое кушанье! У трюфелей своеобразный вкус, и их приготовление нельзя доверять неопытному повару.
Маргарита заговорила об искусстве кулинарии, а Дженна с удовольствием вслушивалась в мягкие звуки ее голоса. Теперь, когда Маргарита привыкла к ней, ее английский значительно улучшился. Несомненно, с Расселлом она говорила по-английски.
Городок оказался небольшим и чистеньким, таким, как все города округи, — строения были сосредоточены вокруг главной площади, затененной высокими деревьями. Дженне хотелось побродить по улицам и поглазеть на витрины, но Маргарита с неожиданной силой взяла ее за руку.
— Нет! Если с вами что-нибудь случится, Ален меня не простит. Я должна доставить вас обратно невредимой, Дженна, и потому не могу выпускать вас из поля зрения.
— Но я не ребенок! — Дженна рассмеялась. — Я вполне могу позаботиться о себе.
— Вы не говорите по-французски, — торжествующе напомнила Маргарита, и Дженна была вынуждена согласиться. Когда только эти люди перестанут опекать ее? С тех пор как Дженна впервые увидела Алена, казалось, каждый шаг она совершала под пристальным наблюдением.
— Во Францию я прилетела одна, — стояла на своем Дженна, но мать Алена и здесь одержала верх:
— Но Ален встречал вас, n'est-ce pas? Он велел мне присматривать за вами, — закончила она, всем видом давая понять, что продолжать спор бесполезно.
— Вероятно, он считает меня слишком глупой, — раздраженно пробормотала Дженна.
— Нет, просто хрупкой и беззащитной, — возразила Маргарита, подводя Дженну к прилавку на улице, заваленному яркими фруктами и свежими овощами. — По-моему, тут все дело в цвете вашего лица и волос, дорогая, — Ален давно ими заинтригован.
— Давно? — Дженна изумленно взглянула на спутницу, но ответа не дождалась. Маргарита перебирала фрукты и овощи с фанатичным усердием, она прямо-таки священнодействовала, закупая продукты, и Дженна не решилась мешать ей. Если Ален заинтригован цветом ее волос и лица с тех пор, как впервые увидел ее, почему же Маргарита сказала "давно"? Это слово явно выражало более продолжительное время. Очевидно, Маргарита просто неудачно выразилась на чужом языке.
Несмотря на то, что Маргарита не отпускала ее от себя ни на шаг, поездка доставила Дженне огромное удовольствие. Позднее Маргарита посвятила ее в тайны приготовления некоторых блюд. К счастью, среди них не оказалось ни foie gras, ни трюфелей. Даже разговор с Глином прошел успешно: Глин вернулся к прежней, спокойной и нетребовательной, манере речи и признался, что сильно скучает по Дженне.
— Сколько еще продлится твой отпуск, Дженна? — пожелал узнать он. — Здесь без тебя чертовски скучно. Забавно, но прежде я никогда не замечал, в каком паршивом городишке живу. Не замечал, какой напыщенный старый петух Нед. Без тебя я начинаю чувствовать себя здесь марсианином. Я даже дважды проехался мимо "Грей-Хаус" — чтобы посмотреть, не стоит ли там твоя машина. Думал, вдруг ты вернулась и не сообщила мне. Глупо, конечно, — смущенно добавил он.
— Ничего тут глупого нет, — успокоила его Дженна. — Я тоже скучаю по тебе.
Она произнесла эти слова, не задумываясь, но теперь понимала, что солгала — она просто хотела успокоить Глина и цеплялась за прежнюю жизнь, надеясь почувствовать себя в безопасности. Дженна прекрасно понимала, почему так делает. Она слишком часто думала об Алене, и это было нелепо. Между ними существуют чисто деловые отношения, и ничего более. Каковы бы ни были планы Алена, в них нет места для Дженны — от нее требуется разве что сделать счастливой его мать, отказавшись от своей доли дома. А что касается поцелуев, разве не объяснил он, что всему виной его французский темперамент? Вероятно, французы не принимают подобные поступки близко к сердцу.
— Я вернусь через неделю, — твердо сказала Дженна Глину.
— И мы объявим о нашей помолвке.
Когда он повесил трубку после этого неожиданного заявления, у Дженны знакомо защемило сердце — возвращалось прежнее ощущение, что она поймана в ловушку, и вместе с тем в памяти всплыло прикосновение рук Алена. Она не сомневалась в своих чувствах к Алену, но что будет с Глином? Неужели она способна рисковать своей налаженной жизнью?
К вечеру она стала задремывать на ходу. В этот раз сон пришел к ней без обычных помех — образ матери не отвлекал и не тревожил ее. Но едва Дженна расслабилась, как перед ней всплыло лицо Алена.
Прежде чем уснуть, Дженна успела задуматься о том, какой была бы ее жизнь здесь — с отцом, а не с матерью. Она выросла бы, окруженная спокойными заботами Маргариты, разумеется, скорее француженкой, чем англичанкой. Была бы ближе к Алену. Но все эти догадки казались бессмысленными, стоило Дженне вспомнить, что отцу она была не нужна.
На следующее утро Дженна обследовала гараж и решительно вывела из него велосипед. Под ярким солнечным светом она разглядела, что машина действительно великолепна. Дженна стерла с велосипеда пыль и не без робости забралась на седло. Ее не смущало, что велосипед мужской. Дженна была одета в брюки и чувствовала себя совершенно уверенно, пока ее ноги стояли на земле. Поминутно спуская ноги с педалей, она потратила немало времени, катаясь во дворе и осваиваясь с машиной. На шум из дома вышла Маргарита и принялась помогать ей советами и улыбками.
Когда мать Алена наконец ушла в дом, задумчиво покачав головой и храня на лице довольное выражение, Дженна решила рискнуть. Она смело направилась к ограде и только один раз была вынуждена оттолкнуться ногой от земли. После третьей попытки она почувствовала себя увереннее и смелее — но не настолько, чтобы выехать за ворота.
Она вовсе не боялась падения, зато сильно опасалась Мари, которая сегодня должна была весь день провести на ферме. У Дженны не было ни малейшего намерения выставлять себя на посмешище и давать новую пищу для сплетен Мари и Клодины. Поле за домом было совершенно ровным, и Дженна направилась туда. Был риск повредить велосипед во время прогулки, однако желание проехаться было слишком сильным, чтобы отказываться от него.
