— Да, у них с Ником будет малыш, и мы этому очень рады.
— Господи! Какое счастье! А Ник, он знает?
— Нет, нет — дуэтом ответили Беата и Оливия.
— Но почему? Мой брат будет просто счастлив! — воскликнула Карина. — Я знаю его! Он никогда не откажется от своего ребенка. Беата, дорогая моя, умоляю, скажи Нику. Позволь ему быть рядом с тобой и ребенком, не лишай вас троих возможности быть счастливой семьей!
Теперь Карина уже не пыталась сдержать слез. Они тонкими ручейками текли по щекам и сходились на подбородке. Она плакала и улыбалась одновременно.
— Боже мой, как же я рада! Я буду самой любящей тетей в мире, — мечтательно произнесла она, не замечая растерянные и удивленные взгляды обеих подруг. — А скоро он родится? Нику надо подготовить свою квартиру, сделать перестановку, купить все необходимое. Какие же это приятные хлопоты! — сама с собой разговаривала Карина, слегка подпрыгивая от возбуждения на диване. — А ты позволишь мне приезжать к вам и заниматься с малышом? — обратилась она к Беате, вовсе не ожидая ответа. — Я накуплю ему всяких милых безделушек и плюшевых игрушек…
— Прости, Карина, что прерываю тебя, — не выдержала Беата, — но ты зря строишь радужные планы. Этот ребенок мой и только мой. У меня нет ничего общего с Ником. Не забывай, кто он и кто я.
— Как это нет ничего общего? У вас общий ребенок, — возразила ей Карина, и в знак согласия с ней Оливия шумно выдохнула. — Ничто не может связать сильнее мужчину и женщину, чем ребенок.
— Совершенно с тобой согласна и твержу об этом уже не первый день, но она, и слушать меня не хочет, — вставила свое слово Оливия.
— Я так решила, и точка! Не забывайте, что это моя жизнь, и вы не имеете право вмешиваться в нее.
— Нет, Беата, позволь с тобой не согласиться. Это уже не только твоя жизнь. Рождение ребенка касается, как минимум его самого и его отца. Ты хочешь, чтобы малыш никогда не узнал отцовской любви? Ты уверена, что он поймет тебя, что не будет осуждать, когда подрастет? — говорила Оливия, и Карина утвердительно кивала головой, поддерживая ее.
— Так, хватит! Я не намерена это обсуждать. Я требую, чтобы Ник ничего не знал, — вспылила Беата.
— Я не стану обещать этого. Я не предам своего брата. Ты можешь обвинять его в чем угодно, это твое дело, но он любит тебя и будет заботиться о своем ребенке! — решительно сказала Карина и поднялась с дивана.
Беате показалось, что она сейчас гордо покинет ее дом, громко хлопнув дверью, показав тем самым свое негодование, но та поступила совершенно непредсказуемо — она подошла к Беате и обняла ее.
— Я уверена, что ты примешь правильное решение. Мне кажется, что о ребенке Ник должен узнать от тебя. Я ничего не скажу ему некоторое время, но не затягивай — долго носить в себе эту сногсшибательную тайну я не смогу. Я очень счастлива. У моего племянника будут самая милая и заботливая мама и самый любящий в мире отец. О своей любви к этому малышу я умолчу. До свидания, сестренка. — И она поцеловала Беату в щеку. — Вы с Ником созданы друг для друга. До свидания, Оливия. Приятно было познакомиться. Береги Беату, пока эти обязанности не возьмет на себя Ник. До встречи!
Она ушла. В комнате на некоторое время повисла тишина.
— Потрясающая девушка, — наконец проговорила Оливия. — Не знала, что у Ника такая сестра.
— Я и сама не знала.
— Знаешь, мне кажется, что при ином раскладе мы могли бы подружиться.
— Я тоже думала об этом, и не раз, — призналась Беата.
— Негодница! Так, значит, моей дружбы тебе недостаточно?! — весело воскликнула Оливия.
— Не говори глупости. Ты вне конкуренции, но все же Карина удивительный человек. При нашей первой встрече мне показалось, что она словно скована какими-то оковами, словно прячется внутри скорлупы. Сейчас я убедилась в этом. Она незаурядный человек. Это ее излишне властная мать и ее мерзкая подруга так действуют на нее, подавляют ее личность, и, только когда их нет рядом, она становится самой собой.
— Тебе виднее, я ведь только что с нею познакомилась, но не отказалась бы продолжить наше общение. Все зависит от тебя.
— Опять ты за свое!
— Зачем она приехала? Ее послал Ник? — спросила Оливия, удобно устраиваясь в кресле.
— Говорит, что нет. Просто приехала поговорить, но ты как всегда спутала все карты своим ошеломляющим приходом. Влетела, как фурия, и с порога выложила все тайны, — с легким укором сказала Беата.
— Что поделать? В этом вся я, — парировала Оливия. — Но получилось здорово. Так даже не спланировать. Спонтанность всегда выигрышна. Я как всегда молодец! — похвалила она себя.
Беата посмотрела на подругу и не смогла сдержать улыбки. Нет, все же Оливия неподражаема! Ну, как можно на нее сердиться?
— А она назвала тебя сестрою. Я слышала, хоть это было сказано очень тихо и предназначалось только для тебя.
— Да, назвала. У меня в груди прямо защемило от этого слова, — с грустью призналась Беата.
— Лишний повод подумать и не отказываться от семьи. Эй! Взбодрись! Давай посмотрим, что тетя Оливия купила нашему малышу?
— С удовольствием, распаковывай покупки!
Дни сменялись днями, плавно перетекали в недели, вот и месяц прошел. Не за горами было Рождество и Новый год. Беата продолжала трудиться в конторе мистера Сандерса и, хотя со временем ей все труднее было выполнять свои обязанности, работу бросать не хотела. Одинокие дни в пустом доме пугали ее. Сердце ныло от тоски по Нику. Несколько раз он пытался связаться с Беатой по телефону, — и стационарному, и мобильному, — но она, услышав его голос, поспешно отключала связь, а потом снова ждала и вздрагивала от каждого звонка или мелодии вызова. Что она могла сказать ему и что хотела услышать от него? На эти вопросы даже спустя много месяцев после их ссоры она ответить не могла. Она не представляла своей жизни ни с ним, ни без него. Сообщить Нику о скором рождении ребенка она так и не решилась. Карина, по всей видимости, держала слово и Нику ничего не сказала. Так, может, надо оставить все как есть? Ведь можно существовать и зная, что где-то по земле ходит родной и любимый человек… Да, но существовать, а не жить!
Долгими темными вечерами Беата старалась отвлечь себя от мысли о Нике каким-нибудь занятием, а ночью выстраивала воображаемые диалоги — что бы она сказала ему, появись он на пороге ее дома, что бы он ответил. Каждую ночь воображаемая встреча была новой — на развитие событий откладывал отпечаток прошедший день. В своих фантазиях она бывала с Ником то язвительной и дерзкой, то обиженной и капризной, то смелой и независимой, то опустошенной и безразличной. Но, несмотря на это разнообразие, порой непредсказуемость собственного поведения, итог встреч был один — за Ником, расстроенным и обескураженным, неизменно закрывалась дверь. Беата его не прощала. Душа тянулась к нему, оплакивала коварство судьбы-злодейки кровавыми слезами, но оставалась непреклонной. Она не прощала обиды, и Ник уходил ни с чем.
