— Но вы же приводили Джейн в офис, — сказала Линда. — Все говорил об этом.
Он улыбнулся, но улыбка получилась холодной и безжизненной, как обледенелые ветви вокруг.
— Да. Но это была довольно глупая затея. Я хотел, чтобы она побывала в новом месте, чтобы мир не ограничивался для нее тенистыми аллеями парка и косметическими салонами. Изабелл из кожи лезла, чтобы вырастить из дочери свою копию. — Между бровями Брука пролегла глубокая борозда, челюсти сжались. — Девочка была очень похожа на мать. Обещала стать красавицей.
Он потер пальцами лоб, отгоняя образ жены.
— Я думаю, дело в том, что офис — единственное место, где я мог бы побыть с Джейн без Изабелл. Жена совершенно не интересовалась моими делами. Так что я привел дочь из эгоистических соображений. Но совещание директоров едва ли можно назвать развлечением для шестилетнего ребенка.
— Вы не правы, — сказала Линда, подходя к нему, словно уменьшение расстояния между ними могло сблизить их и духовно. — Она и ваша дочь тоже, с вашими генами. Возможно, через какое-то время она заинтересовалась бы бизнесом. И в будущем стала бы вашим помощником.
После этих слов Энтони долго смотрел на девушку, но она не могла разгадать выражения его лица.
— Хорошая мысль, — наконец проговорил он и коротко коснулся ее щеки. — Почему-то меня не удивляет, что я слышу это от вас. Вы хороший человек, мисс Грейс!
Она вспыхнула и вмиг почувствовала, как по занемевшим щекам прокатилась горячая волна.
— Не отталкивайте меня, — попросила она. — Я это сказала не из вежливости. Я действительно так думаю.
Уголки его губ дрогнули.
— Вы считаете, что я отталкиваю вас?
— Да, — ответила Лин, расстроенная, хотя и не смогла бы четко сформулировать почему. Или его фраза «хорошая мысль» прозвучала несколько свысока, как если бы он сказал, что мир во всем мире — это хорошо.
Но на самом деле не это беспокоило ее. Себе самой она могла признаться, что более всего ее задело, что он сказал, какая она хорошая. Хорошая — какое неинтересное, обычное, скучное слово…
Они смотрели друг другу в глаза.
— Но ведь вы же отталкиваете меня, Энтони.
Брук улыбнулся.
— Пытаюсь, — сказал он, медленно качая головой. Бог видит, как я стараюсь.
Едва ли такого ответа она ожидала, но внезапно на сердце посветлело и заиграло, как радуга, что вспыхнула на ледяных стенах аббатства. Она порывисто отвернулась, чтобы не показать нахлынувших на нее чувств.
— Вы не собираетесь пригласить меня внутрь? — Лин тронула твердую блестящую стену из ветвей. — Я не вижу входа. Или он зарос с годами?
— О, чтобы проникнуть внутрь, надо знать секрет, — таинственно сказал Тони. Он сделал несколько шагов влево и вдруг исчез, словно по волшебству прошел сквозь стену льда.
Озадаченная. Линда последовала за ним и все поняла. С одного края деревья не стояли ровно в ряд. Издалека казалось, что стволы плотно смыкаются, вблизи же был виден просвет, вполне достаточный для человека.
— Идете?
Среди ветвей она увидела голову Брука, его рука призывно тянулась к ней.
— Конечно, — ответила Лин.
— Не боитесь? Помните, это заколдованное место.
Она взяла его руку.
— Я никогда не боялась привидений.
Но все же девушка закрыла глаза, когда он протаскивал ее через узкий проход. Волосами она задела тоненькие сосульки, и они со звоном посыпались на землю.
Медленно Линда открыла глаза, и от красоты этого ледяного царства у нее перехватило дыхание. Со всех сторон лились лучи восходящего солнца, окрашивая все внутри в нежно-розовый цвет. Над головами на небе пролегли длинные волнистые розовые полосы. У нее появилось ощущение, будто она ступила в мечту. Мечту Брука.
— Самое красивое место, какое я когда-либо видела, — сказала девушка, оглядываясь и впитывая необыкновенную сверкающую ледяную красоту. — И самое тихое. — Лин взглянула на Энтони. — Не думаю, что здесь водятся привидения.
Все было залито розовыми лучами восходящего солнца, включая Тони, который молча смотрел на нее. Линда подумала, падают ли на нее тоже эти розовые лучи.
— Может, вы и правы, — медленно проговорил Брук. — Вы изгнали их, по крайней мере, на сегодня.
— Почему только на сегодня? — Почти не дыша, девушка подошла к нему так близко, что их куртки соприкоснулись. — Возможно, они больше никогда не появятся.
Его глаза потемнели. С приглушенным стоном Энтони обнял Лин.
— Достаточно, что их нет сегодня, — резко сказал он, нежно лаская волосы, плечи, спину девушки. И сегодня происходит больше, чем он осмеливался желать.
Он поцеловал ее, и поцелуй был сладким и горячим, как солнечный луч, как подогретое солнечное вино. Прошептав ее имя, он крепко прижался к ней. Она тоже обняла его, дрожа от радости, от ощущения его силы и захлестнувшего ее желания.
Они опустились на колени, затем Тони осторожно, не отрываясь от нежных губ, заставил ее лечь, положив под голову согнутую руку. Поцелуй углубился, язык метался, требуя пустить его внутрь, его горячее дыхание обжигало, вызывая трепетную дрожь. Со стоном Линда схватила его за плечи, пытаясь приблизить к себе еще больше. Ее мучило страстное желание почувствовать под пальцами его твердые мускулы, услышать, как бьется его сердце. Но одежда создавала непреодолимую преграду. Из ее губ вырвался возглас разочарования. Ей хотелось большего, она хотела ощущать его кожу, впитывать жар его тела.
Он погасил ее стон новым поцелуем, теперь его язык уже узнал дорогу: горячий и сладкий, он скользил по внутренней поверхности ее губ, по зубам, пока наконец не встретился с ее собственным нежным языком. Это соприкосновение вымыло столь острое ощущение, что у Линды перед закрытыми глазами вспыхнули миллионы разноцветных искр.
Ничего подобного она прежде не испытывала. Она и не подозревала, что поцелуй может быть таким обжигающим и переворачивающим все внутри, вызывающим острое мучительное желание. Губы слились, их потребность друг в друге вылилась в этот поцелуй, настолько глубокий, что дыхание прервалось, и оба почувствовали боль.
Энтони медленно и неохотно отстранился, как будто боялся оторваться от нее. Его дыхание участилось, выдавая силу страсти. Глаза из голубых сделались почти черными. Линда облизнула губы, которые внезапно онемели от холода и требовали тепла.
Свободной рукой он расстегнул ее парку. Затем одним движением — молнию эластичной лыжной куртки. Подняв майку, он добрался до груди, и девушка задохнулась от ледяного воздуха, моментально обжегшего ее обнаженную грудь.
— Тони! — в испуге вскрикнула она. Холод казался непереносимым, она вцепилась в его руки, прерывисто дыша.
