— Ты сообщил полиции? — спросил Дункан.
Лось кивнул.
— Они сейчас ищут его.
— А как ты думаешь, кто и зачем мог нанять его?
Трое юношей в сомнении покачали головами.
— А его напарник?
— Этого я никогда раньше не встречал.
— Что вы все сегодня предполагаете делать? — спросил Дункан, стряхивая с себя задумчивость.
— Ничего срочного, — ответил Роберт за всех.
— В таком случае, Роберт и Ричард, могу я рассчитывать, что вы побудете здесь с Шарлоттой?
Шарлотта дожевала блинчик и нахмурилась.
— Шарлотта как-нибудь побудет сама с собой!
— Конечно, Дункан, — сказал Ричард.
Дункан улыбнулся, и только Шарлотта разглядела за его внешним спокойствием волнение. Прямо при братьях и Лосе он поцеловал ее на прощанье. Очень звонко. И она подумала, что не стала бы возражать, если бы он поцеловал ее при всем народе. Она любит его!
— Куда ты идешь? — спросила она.
— Я должен кое-что узнать, — ответил Дункан, даже не обернувшись.
Когда Дункан и Лось ушли, Шарлотте показалось, что она проводила на войну своего генерала…
Когда через пять часов Дункан ворвался в Толливер-хаус как к себе домой, он хотел только одного — поскорей отделаться от Шарлоттиных братьев, чтобы остаться с ней наедине. Тем неожиданней оказалось для него то, что она пьет чай с маленькой худощавой старушкой с седыми волнистыми волосами. Тельма Толливер! На чайном столике стоял серебряный поднос, и обе женщины держали в руках по фарфоровой чашке.
Шарлотта засияла.
— Мисс Толливер, разрешите представить вам Дункана Толливера, — сказала она. — Дункан, это Тельма Толливер.
Дункан любезно улыбнулся старушке.
— Вы вылитый генерал, верно? — произнесла Тельма Толливер как ни в чем не бывало — будто первый из Дунканов Толливеров умер совсем недавно, а не сто лет назад. — Пожалуй, только немного повыше ростом. Но тоже красивы, как дьявол. Впрочем, меня это не удивляет. — Она поставила чашку с блюдечком на колени. — Сядьте-ка к свету, чтобы я могла вас получше разглядеть.
Дункан повиновался и бросил на Шарлотту подозрительный взгляд, пока старая дама разглядывала его такими же, как у него, голубыми глазами. Шарлотта непринужденно улыбалась, но он не сомневался, что именно она устроила ему этот сюрприз. Сев у окна, Дункан стал слушать, как Тельма рассказывает Шарлотте о том, что на здоровье она пока не жалуется: разве что зрение и слух немного сдают, но пока еще удается обходиться без посторонней помощи.
Затем, сев прямо, она заявила:
— Я все поняла в тот день, когда Шарлотта спросила о вас.
Дункан нисколько не удивился и откровенно сказал об этом Тельме. Она рассмеялась.
— Я знала, что что-то происходит, еще до того, как прочитала утреннюю газету. Старики в домах для престарелых знают обо всем, что творится не только в Нашвилле, но и вообще в Теннесси. Так что от меня ничего не скроешь, — с удовлетворением подвела итог Тельма.
Шарлотта старалась подавить улыбку.
— Вы огорчены? — спокойно спросил Дункан.
— О, — ответила старушка, — вы, конечно же, обольститель, как и все они. Но я научилась не огорчаться, — продолжала рассуждать Тельма. — Вредит пищеварению. Хотя, разумеется, наряжаться генералом было очень глупо с вашей стороны, но, в общем-то, это не мое дело. Надеюсь, это не отразится на репутации Толливеров. Я пытаюсь убедить людей, что не могу отвечать за всех Толливеров. Что же касается покупки "Телеграммы", то это я очень одобряю. Газету напрасно продали. А вам удалось выяснить, кто мешал вам?
Дункан кивнул. При чинной старушке он так и не решился снять пиджак и галстук. Они с Лосем уверены, объяснил он, что Ящера нанял человек, который был с ним в первый вечер у Россини. Причина могла быть только одна: запугать Дункана и заставить его уехать из города.
Тельма махнула рукой.
— Вы слишком долго разбирались. Я поняла это сразу, как только мать Марты Россини рассказала мне, что вы попали в переделку.
— Жаль, что вы не сказали об этом мне, — сухо заметил Дункан.
— Сказала бы, если бы вы спросили.
Посмотрев на Шарлотту, он увидел, что в глазах ее бегают хитрые огоньки. Может быть, она знает что-то неизвестное ему? Но Тельма выжидающе смотрела на него, и он продолжил свой рассказ. Они с Лосем поехали в "Телеграмму" и, обойдя редакцию, выяснили, что партнер Ящера работает там.
— Ты позвонил в полицию? — спросила Шарлотта.
— Не сразу, нет.
— Вот именно поэтому я и пыталась рассказать вам, Шарлотта, о предках по его линии, — сообщила Тельма.
"До чего проницательная старушка… — подумал Дункан, — она же просто прелесть!"
Он объяснил, что вынудил Хораса Орнсби — Гну — признаться в том, что ему и еще некоторым людям конкурентов Дункана были обещаны большие деньги, если они заставят Толливера уехать из Нашвилла. Тельма перебила его, спросив, что именно он сделал, чтобы выудить признание у Орнсби. А в ее тоне послышалась некоторая озабоченность.
— Я усадил его на стул, а Лось стоял рядом и грозно смотрел на него.
Шарлотта объяснила, кто такой Лось.
— Правильно, — одобрила Тельма.
Дункану начинало казаться, что у потомков Дункана и Бэрда Толливеров куда больше общего, чем он думал. Он сказал, что потом все же позвонил в полицию. Полиция уже арестовала Ящера, которого нашла в его собственном доме в синяках и ссадинах. Выяснилось, что из всех сотрудников газеты один Орнсби поверил в обещания соперника Дункана и нанял себе в помощь Ящера.
— Сотрудники повели себя весьма разумно, — заметила Тельма.
Дункану вдруг показалось странным, что Тельма Толливер, которая никогда прежде его не видела, удивительно много о нем знает.
— Итак, — сказала Тельма, — вы купили газету?
— Вообще-то да. Сегодня я заключил сделку.
Ему показалось, что взгляд старушки стал гордым.
— Значит, в Нашвилле снова будет газета Толливеров!
Шарлотта, не выдержав, вскочила и бросилась ему на шею, а Тельма, поставив чашку на серебряный поднос, спросила:
— Может быть, в таком случае мы могли бы прекратить вражду между нашими семьями?
— Мы? — Дункан остолбенело смотрел на нее.
— Конечно. Когда генерал основал "Телеграмму", он получил свою долю, отказавшись, однако, от расходов по содержанию этого дома и нарушив тем самым соглашение с моим прадедушкой. Они спорили несколько месяцев, и в конце концов генерал уехал. Таким образом, он основал газету на деньги, которые принадлежали не только ему.
— Ясно, — сказал Дункан, не совсем понимая, куда клонит Тельма.
