Кэрри наслаждалась его близостью и тем, что они только вдвоем и больше ни с кем не видятся. Пусть причина их брака необычна; кроме того, она все не могла забыть предупреждение Уилла — не путать ухаживание с любовью. Все это так, но она сейчас счастлива и не сомневается: рано или поздно он полюбит ее так же, как она любит его. У них много времени впереди — вся оставшаяся жизнь.
Уиллу и Кэрри с первых же дней удивительно хорошо, ладно жилось вместе. В течение двух недель после возвращения из свадебного путешествия они почти все время проводили вдвоем — или на работе, или дома, в заботах о близнецах. Уилл дал знать своему адвокату, и тот начал готовить документы, чтобы Кэрри могла усыновить Джейкоба и Ариану.
Пока Кэрри работала, по-прежнему полдня, за детьми смотрела Эдит. А когда в полдень Кэрри возвращалась домой, малыши не спали, и она наслаждалась временем, которое проводила с ними. К трем месяцам вечерние колики у них стали случаться реже. Близнецы начали смотреть в глаза родителям, улыбаться, агукать. Уилл был твердо убежден, что дети у него гениальные и со дня на день заговорят законченными предложениями.
Радость заботы о малышах, безраздельное внимание и страстное влечение к ней мужа наполняли жизнь Кэрри безоблачным счастьем. Любовь ее к Уиллу крепла, углублялась, расцветала новыми красками, и она не могла представить, как и почему прежде боялась полюбить его. Иногда она просто горела желанием поведать ему о своей любви, узнать больше о его чувстве к ней, но сдерживалась. А вдруг он не поверит ей, скажет — прошло еще слишком мало времени, чтобы она разобралась в истинном своем к нему отношении.
Как-то раз Кэрри пригласила на ленч одну художницу — из тех, кого опекала галерея: обсудить ее предстоящую выставку, продумать подготовительную работу. Уилл пообещал присоединиться к ним, если сможет оставить дела и прийти. Встреча уже закончилась, гостья ушла, и Кэрри собирала и складывала в портфель бумаги, низко склонив над столом голову. Кто-то подошел в этот момент, и Кэрри, подумав, что это официант, приготовилась попросить счет. Подняла голову — у стола стоял Роберт Голлэтин…
— Роберт! — вздрогнув, вскрикнула она. — Что ты здесь делаешь?
— Ты не стала разговаривать со мной по телефону, не хочешь со мной встречаться. Поэтому я приехал в Чарлстон и следовал за тобой от галереи Кэлхауна.
— Роберт, мне это вовсе не нравится — что ты… следовал за мной. И я правда не считаю, что нам с тобой есть о чем говорить.
— Кэрри, пожалуйста… Я уже несколько недель хочу объяснить тебе все. Ты должна дать мне эту возможность… А сейчас… я ждал, пока уйдет та леди. Нам обоим нужно, чтобы… наша помолвка не кончилась вот так, как это случилось. Ты… ты не заслуживаешь того, что я сделал.
«Пожалуй, с этим даже Уилл не стал бы спорить», — мелькнуло в голове у Кэрри.
— Ладно, Роберт, садись, — наконец смилостивилась она.
С сомнением в душе наблюдала, как он проскользнул в нишу, где стоял стол, и сел напротив. Вся эта затея вызывала у нее чувство неловкости, но ее мучило любопытство: что он собирается сказать? Никогда она его не любила, хотя тогда и убеждала себя, что любит, и все же искренне сожалела, что их отношения закончились таким неблаговидным образом. Вот он сидит напротив нее — как с неба свалился. Любопытно бесстрастно понаблюдать за ним, как за совершенно незнакомым человеком.
Удивительно, что эта встреча с ним не вызывает у нее ни малейшей боли, а ведь она думала, что обида еще жива. Прошли первые минуты неловкости, и она открыла, что не испытывает ничего, кроме вполне естественного любопытства.
Поразительно, насколько он абсолютно ординарная личность, если смотреть на него взглядом, не окрашенным самовнушенной любовью. По сравнению с Уиллом Роберт совсем не выглядит крупным мужчиной: глаза его находились на одном уровне с ее, руки и ноги небольшие — в общем, сложения он отнюдь не богатырского.
— Спасибо, Кэрри, что ты готова выслушать меня. — Он неуклюже взмахнул рукой. — Ты не хотела бы еще что-нибудь съесть? Или, может быть, выпить? Мартини?
Кэрри изумилась: для алкоголя как будто рано, к тому же ей надо сохранить ясную голову.
— Нет, Роберт, ничего.
Роберт кивнул, в глазах мелькнуло огорчение; заказал проходившему мимо официанту мартини для себя.
— Кэрри, ты хорошо выглядишь, правда хорошо.
— Это точно, я не чахла от горя.
— Вот и славно, очень рад. Вовсе этого не хотел, — проговорил он деланно-сердечным тоном. — Только меня удивило, когда услышал, что ты уехала из церкви с Уиллом Кэлхауном.
— У меня не было причины болтаться там дольше. — Кэрри иронически вскинула брови.
— Конечно, не было, ммм… да, не было.
Официант принес мартини, и Роберт, о котором Кэрри знала, что он не большой любитель выпивки, одним глотком опорожнил чуть ли не полбокала и заказал еще порцию. Кэрри решила, что с нее хватит.
— Роберт, почему бы тебе прямо не сказать, из-за чего ты меня бросил и по какой причине теперь хотел видеть? А потом мы оба могли бы разойтись по домам.
Он поморщился от прямоты ее тона и после паузы решился:
— Ну ладно. — Снова глубоко вздохнул и замолчал, так надолго, что у нее появилось желание стукнуть его хорошенько. И тут он как раз заговорил: — Наверно, ты заметила, что я был сам не свой в последние несколько недель перед…
— …свадьбой, — закончила она за него. Господи милосердный, почему ему так трудно выразить то, что у него на уме?
— Да, правильно. А мама и папа сильно давили на меня, заставляя жениться.
— Я это чувствовала, — призналась Кэрри.
— Тотчас после женитьбы они собирались переписать на меня весь бизнес.
— Поэтому ты и сделал мне предложение?
— Отчасти. Вернее, главным образом. — После очередного глотка и вторая порция мартини заметно уменьшилась.
— А я думала, ты любил меня. — Кэрри оперлась лбом на кончики пальцев.
— Я тоже думал, Кэрри, что люблю тебя. У меня не было намерения расстаться с тобой. Но за несколько недель до свадьбы я поехал по делам в Атланту.
— Помню.
— И встретил там девушку.
— Встретил девушку? — Кэрри взглянула на него с любопытством.
— Она танцовщица.
— Танцовщица?
— Да, понимаешь… нас собралась группа — торговцы мебелью, дизайнеры; были на конференции и вместе пошли в этот клуб. На сцене танцевала она. — В голосе его явственно слышалась ностальгия, взгляд устремился вдаль. — На ней было… ну, неважно… Но с первой же минуты началась магия.
— «Магия»? — Поистине Роберт преподносит ей сюрприз за сюрпризом. — Так ты говоришь мне, что бросил меня ради танцовщицы из ночного клуба, и называешь это… магией?
