Наступило утро, а Энн все так и продолжала сидеть, в тревожном ожидании, безмолвная и неподвижная. Появилась Роса с подносом. Вид у горничной был усталый, словно и она тоже не спала.
— Завтрак, сеньора, — сказала девушка, ставя на столик поднос с булочками, фруктами, соком и кофе.
— Я не могу есть, пока не отыщется мой сын.
— Сеньор найдет его. Он все может.
Если бы так! Энн отхлебнула кофе, но к еде не притронулась. Глядя на поднос с завтраком, она подумала: а что дали на завтрак Стиву. Если, конечно, мальчик еще жив!
Нет! — одернула себя Энн, нельзя даже допускать такой мысли. Каролина все же не детоубийца. Глаза Энн наполнились слезами, и она закусила костяшки пальцев: плакать тоже нельзя. Слезы лишь отнимают силы, а сыну они все равно не помогут.
Раздался негромкий шорох — это снова появилась Роса.
— Сеньор ждет вас в своем кабинете. Давайте, я помогу вам одеться.
Энн мотнула головой и, бросившись к шкафу, натянула на себя первое попавшееся платье. Наконец-то!
— Вы должны быть храброй, — увещевала ее Роса, расчесывая волосы хозяйки.
— Я и так храбрая, — мрачно отозвалась Энн и вышла из комнаты.
У двери в кабинет ее ждал Марсело.
— Доброе утро, сеньора.
Энн так привыкла к тому, что Марсело с ней не разговаривает, что невольно остановилась, удивленная его приветствием.
— Доброе утро, Марсело, — как можно приветливее отозвалась.
— У вас усталый вид. Вы не спали?
Как можно спать, когда пропал трехлетний мальчик?
— Сеньору Рубену удалось что-нибудь узнать?
— Не знаю.
Энн сдвинула брови, и все ее нетерпение прорвалось наружу.
— К чему эти игры, Марсело? Вы же знаете обо всем, что здесь происходит! Вы глаза и уши Рубена, вам все известно, в том числе сплетни и пересуды. Да что там — вы зачастую узнаете обо всем раньше Рубена!
Губы Марсело слегка дрогнули, словно он готов был улыбнуться, но глаза смотрели печально.
— Это и благословение, и проклятие, сеньора. Иной раз лучше вообще ничего не знать.
И с легким поклоном он повел Энн в кабинет своего шефа. Энн уже с порога увидела Рубена, стоявшего к ней спиной у окна и, казалось, поглощенного созерцанием чего-то очень интересного во внутреннем дворике. Окно было залито теплым золотистым светом, в небе все еще сияли розовые отблески зари.
Рубен медленно отошел от окна и, приблизившись к массивному креслу, обитому бархатом винно-красного цвета, так же медленно опустился в него.
На Энн он не смотрел. Даже, похоже, намеренно старался не встречаться с ней взглядом. Сердце Энн на мгновение замерло, а потом рухнуло куда-то в бездну. Случилось что-то очень плохое.
Глава одиннадцатая С ТОБОЙ — ХОТЬ НА КРАЙ СВЕТА
— Скажи мне, — одними губами прошептала Энн. — Что случилось?
— Подойди сюда.
Но Энн, терзаемая страхом, была не в силах сдвинуться с места.
— Сначала скажи, — настойчиво повторила она. — Я хочу знать.
Рубен поднял голову и встретил взгляд Энн. Его глаза на мгновение полыхнули таким огнем, что Энн невольно попятилась.
— О Стивене я еще ничего не знаю. Это касается тебя.
Энн робко сделала шаг вперед. В голове у нее по-прежнему стоял туман, и она потерла лоб в надежде, что мысли немного прояснятся.
— Меня? — недоуменно спросила она.
— Да, моя верная жена, именно тебя.
— Чего ты снова наслушался? О чем идет речь?
— Чего я снова наслушался? — повторил ее слова Рубен, подчеркнуто выделяя каждый звук, словно перетирал зубами камни. — Нет, я просто кое-что узнал, причем нечто весьма и весьма интересное.
— Ничего не понимаю.
— Блефуете, сеньора. — Рубен поднялся с кресла и подошел ближе. Он был в обычных белых хлопковых брюках и свободной рубахе, расстегнутой на груди. — Присядь-ка.
Энн бессильно опустилась на первый попавшийся стул.
— Ты меня совсем сбил с толку. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Не имеешь понятия?
Энн невольно съежилась, когда Рубен медленно обошел ее стул, заложив руки за спину и сурово нахмурившись. Но что за чушь он несет? За все это время она никуда не выходила, ни с кем не встречалась, с чего он вдруг взбесился?
— Какое все это имеет отношение к Стивену?
— К Стивену — никакого, а вот к твоим многочисленным любовным интрижкам — самое прямое.
Любовным интрижкам? Он что, с ума сошел? Как могла прийти на ум Рубену такая глупость?
— Ну так как? — Рубен остановился прямо перед ней, покачиваясь на каблуках. — Ты даже не собираешься оправдываться?
На лбу Энн выступили капельки пота.
— Как я могу оправдываться, когда толком не знаю, в чем меня обвиняют?
— Сколько у тебя было любовников, Энн?
Несмотря на теплое солнышко, согревавшее комнату, по телу Энн побежали струйки холодного пота.
— У меня вообще не было любовников. — А пленка доказывает обратное.
— Не может такого быть!
— Ошибаешься.
— Ты хочешь сказать, что я снята в постели с мужчиной?
— Нет, но ведь посторонние мужчины посещали твою комнату, разве не так?
Господи, как он узнал? А, ясно — Каролина! Как точно она выбрала время, чтобы нанести удар. И, разумеется, по обыкновению, извратила факты и выставила Энн в самом невыгодном свете.
— Это было всего один раз, и не по моей инициативе.
— В тот вечер, когда ты сбежала, не так ли? Уж не поэтому ли ты уехала? Что, замучили угрызения совести?
Энн не верила собственным ушам. Вот уж верно говорят, что у мужчин мозги наизнанку! Как он мог думать о такой ерунде, когда их ребенок похищен? Однако делать нечего, раз уж эта история вышла наружу, необходимо защищаться. А главное — теперь она может рассказать Рубену о вероломстве его любимой сестрички.
— У меня не было ни любовников, ни любовных интрижек. И снять меня в постели с любовником по этой причине невозможно.
— Камеры слежения в спальнях вообще не установлены. Они работают только до порога…
— Как удобно! — с иронией перебила мужа Энн.
— …но на этой пленке отчетливо видно, как мужчина несет тебя на руках в твою спальню. Что ты на это скажешь?
— Я же объяснила — это было один-единственный раз. Если ты вспомнишь, в тот вечер в доме было полно гостей. Ты, как всегда, меня бросил и ушел в кабинет общаться с каким-то очередным партнером. А я засиделась за полночь с Каролиной и ее приятелем. Господи, да я даже имени его не помню! Внезапно…
Энн запнулась. Может, рассказать, что Каролина подсыпала ей в вино какую-то гадость? Однако ей снова не хватило решимости. Рубен и так вне себя, надо попытаться сначала успокоить его, а уж потом переходить к разоблачениям.
