35
Как-то поздно ночью Акбар подтащил кресло-качалку к пылающему в камине гостиной огню, чтобы согреться. Спускаясь по лестнице, я увидела очаровательные блики пламени, ласкающие его лицо. Неожиданно вся комната ожила и стала теплой, как в тот день, когда мы, перепачканные краской, занимались любовью на газетах. Тогда я не сомневалась, что мы сможем когда-нибудь вновь вернуть эти солнечные дни.
Я осторожно ступала, стараясь, чтобы скрип ступенек не разбудил детей, так как эта ночь должна принадлежать только нам двоим. Но меня опередили. Кто-то уже разговаривал шепотом с моим Акбаром, стремясь, как и я, не шуметь. Затем они соединились в крепком объятии, по крайней мере мне оно показалось таким. Мои ноги подкосились, я буквально рухнула на ступени и закрыла лицо руками. На ладони хлынули слезы, перемешанные с кровью.
Вскоре из своей комнаты так же тихо, как и я, вышел Сет и сел рядом. Он обнял меня за плечи и заплакал, будто это была и его боль. Через несколько секунд он попытался встать, прошептав:
— Я убью его.
Я заставила его вновь сесть.
— Умоляю тебя, ничего ему не говори. Пусть это случится. Рано или поздно ей все равно придется занять мое место.
— Ты рано себя хоронишь. И я не собираюсь позволять ему позорить тебя в моем присутствии.
— Замолчи! Я не хочу больше говорить об этом.
— Тогда уедем вместе, если тебе наплевать, начнется у них роман или нет. Если ты останешься здесь и будешь смотреть на то, что они делают, тебе станет совсем плохо.
— Нет. Мое место с моей семьей. Я не могу бросить детей.
Видя, что уговоры бесполезны, Сет схватил меня за руки и стал страстно целовать в губы. Не знаю, откуда у меня взялись силы. Последние несколько месяцев я едва передвигала ноги… Но тут я влепила ему звонкую пощечину. Громкий шлепок заставил Акбара и Лору отпрянуть друг от друга и испуганно оглянуться.
Теперь мы вчетвером ошеломленно уставились друг на друга, но никто не отважился на упреки.
Мне казалось, что я уже испытала самое худшее, что может быть в жизни, но немедленно после этого кошмара судьба сыграла со мной очередную злую шутку. Моя болезнь перешла в стадию, когда хирургическое вмешательство стало неизбежным, когда риск операции казался намного предпочтительнее невыносимой физической боли.
Чувство, которое теперь поселилось в моем сердце, нельзя было назвать мужеством. Меня стали преследовать трусливые мысли. И я обратилась за помощью к Священному писанию. Я открыла тридцать первую главу Книги притчей Соломоновых, которым суждено было стать моим единственным советчиком в поисках правильного решения:
Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов.
Уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка.
Она воздаст ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.
Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками.
Длань свою она открывает больному, и руку свою подает нуждающемуся.
Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее…
Встают дети — и ублажают ее, муж — и хвалит ее:
«Много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».
Миловидность обманчива и красота суетна, но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы!
Раньше я могла считать себя такой женщиной, но так было раньше, а не сейчас. Однако эти слова вдохновили меня. Видит Бог, я хотела вновь стать образцовой женой, которой когда-то была. Если же моему желанию не суждено сбыться, то моя душа вознесется над страданиями, через которые меня заставил пройти Акбар, и я дам ему свободу и возможность вести лучшую жизнь, которую он, несомненно, заслуживал. Но даже там, в долине смерти, я буду благодарить Бога за то, что он позволил мне самой воспитывать своих детей и многому их научить. И если мне суждено так рано уйти в мир иной, дети по крайней мере не станут думать, будто их родители — черствые, ничего не понимающие в этой жизни люди.
За день до операции я решила кое-что предпринять. У меня возникла мысль сделать так, чтобы мой любимый продолжал жить, не сожалея об утрате жены, если со мной что-нибудь случится. Чтобы другая женщина взошла на пьедестал, который Акбар воздвиг для меня. Чтобы на моем месте могла оказаться обычная женщина с обычными недостатками.
Мне нужен был человек, достаточно беспринципный, чтобы войти со мной в тайный сговор, и достаточно порядочный, чтобы в случае чего позволить мне унести мою тайну с собой в могилу. Как раз таким человеком, по моему мнению, был Сет.
Я позвала Сета для разговора с глазу на глаз.
Когда он сел в изножье моей кровати, я спросила:
— Ты мог бы поцеловать меня, после того как той ночью я влепила тебе пощечину?
Не желая тратить время на пустые слова, Сет бросился ко мне с распростертыми объятиями, но я тут же оттолкнула его.
— Не смей! — возмущенно воскликнула я.
— Но ты же сама попросила! Что же, ты собираешься влепить мне еще одну пощечину только за мои тайные мысли?
— Нет, нет, глупый. Я хотела только узнать, смог бы ты изобразить, что страстно целуешь меня? А я отвечу тебе тем же.
— А разве не я так безуспешно пытался добиться твоей ласки в течение стольких лет?
— Ты так ничего и не понял. Мы должны улучить момент, чтобы Акбар как был случайно увидел нас.
— Ясно! Ты хочешь заставить его ревновать, чтобы он не шалил в твое отсутствие… Я имею в виду, когда ты будешь в больнице.
— Ошибаешься, мой дорогой психолог. Все наоборот! Я хочу создать видимость измены, образ неверной жены, не желающей помочь мужу в трудное для него время…
— Но зачем?
— Затем, чтобы Акбару было легче продолжать жить после моей смерти без чувства вины перед человеком, столь недостойным, как я.
— Я с большим нежеланием говорю это, но мне кажется, ты недооцениваешь его любовь, если думаешь, будто он сможет жить, не тоскуя по тебе… Но я не собираюсь спорить с тобой.
— Если бы Акбар на самом деле так сильно любил меня, то никогда никакой Лоры не было бы.
— Нет людей, которые время от времени не ошибались бы. Думаю, он уже извлек из своей ошибки урок.
— Именно поэтому я и хочу освободить его от чувства вины.
— Договорились, леди, но только потому, что я готов сделать ради вас все, что угодно.
Произнеся эти торжественные слова, Сет со слезами на глазах обнял меня. За объятием последовало долгое неловкое молчание.
— Я все понял. На самом деле ты делаешь все это для того, чтобы у тебя был предлог поцеловать меня. Не так ли? — попытался он рассмешить меня.
— Попробую объяснить тебе все по-другому. Если бы ты был Адамом, а я Евой, то род людской, каким мы его сегодня знаем, перестал бы существовать.