— Я в курсе насчет этого.
— Так, давай уточним текущее положение дел. Ты, значит, на свободе, и мне не нужно никуда лететь и потрошить свой банковский счет.
— Совершенно верно. Кстати, придумай, чем я могу отплатить тебе за все те хлопоты, которые на тебя свалились из-за этого… инцидента.
— Ладно, буду думать. Думать буду долго, чтобы не продешевить. Ну и, естественно, я рассчитываю на ответную услугу: когда мне захочется начистить кому-нибудь физиономию, ты тоже будешь волноваться, не спать ночей и вытаскивать меня из-за решетки.
— Договорились. Я позвоню тебе чуть попозже, когда немного приду в себя.
— О'кей.
Алан дотянулся до мобильного и нашел номер Иви.
Абонент «Иви Хант» не отвечал. Долгие гудки. После седьмого Алан ощутил легкий толчок беспокойства. Сердце забилось чуть быстрее. Как школьник, право слово…
Но Иви молчала.
Ну как же можно быть таким кретином? Она же не на пляже, а работа у нее не самая спокойная, просто не может ответить, сказал себе Алан.
И подумал, что неплохо было бы поехать к ней. Прямо сейчас. Наверняка она обрадуется сюрпризу.
По дороге Алан испытывал чувства сродни тем, что в детстве будоражили его душу накануне Рождества: совсем скоро что-то произойдет, что-то прекрасное, настоящее маленькое чудо, и в мире станет больше света, больше тепла, больше волшебства.
Раздавшийся звонок буквально вырвал его из состояния сладостной дымчатой эйфории. И чего, спрашивается, так дергаться? Наверняка это Иви перезванивает. А, черт, она же не знает его домашнего номера. Хотя, может быть, до нее дозвонился Генри. Ну куда же запропастился этот проклятый телефон?!
Алан успел подумать, что интуиция его не подвела.
Это звонил шеф.
— Портман, — проскрежетал зубами он. — Где тебя носит? У нас совещание, если тебя это интересует. Впрочем, как и всегда по понедельникам в это время.
Если бы Алан был не за рулем, он бы зажмурился, точно зажмурился — инстинктивно, как будто в ожидании удара.
— Мистер Бартон, — Алан счел, что обращение по имени сейчас не «прокатит», — у меня чрезвычайная ситуация.
— Да-а? — не поверил шеф. — А почему же… я до сих пор… не в курсе? — Когда он волновался, то всегда разделял слова долгими паузами, в которые уместилось бы как минимум по одному ругательству.
Алан подумал, что терять ему в принципе нечего, а придумывать какую-нибудь ложь — глупо, да и не нужно.
— Босс, я был в тюрьме.
Гробовое молчание.
— Ты меня за идиота держишь? — простонал в конце концов несчастный босс.
— Ни в коем случае. Я могу предоставить документ из участка, если хотите. Полчаса назад меня выпустили под залог. Я не рискнул явиться на совещание в том виде, в каком пребывает человек после двух дней, проведенных в одной камере с бомжами, наркоманами и хулиганами, сэр.
— Алан… Ты что, не врешь?
— Нет, сэр. Если хотите, я приглашу вас на суд. Когда его назначат.
— В могилу меня свести хочешь?! Что ты натворил?!
— Ничего особенного, сэр. Немножко вломился в чужой дом и немножко поучил одного парня хорошим манерам.
Алан сожалел, что не может высказать это шефу в глаза: наверняка лицо у Бартона было таким, какого Алан прежде не видел. Но ничего, по телефону тоже весело.
— Алан… Загляни, пожалуйста, в офис. Когда будешь в состоянии. Поговорить надо, — подчеркнуто спокойно, почти ласково сказал Бартон. — Только не делай глупостей, умоляю. Я… я придумаю что-нибудь, кретин ты эдакий.
— Хорошо, босс.
Наверное, уволит. Плохо дело, особенно ввиду того, что расставаться с квартирой сейчас совсем не хочется, но, если так нужно, значит, так нужно. Ничего, это не последнее агентство недвижимости в Чикаго. А Чикаго — не последний город в Штатах. Свобода… И с судом они что-нибудь придумают. Потому что они правы, потому что Ллойд — первоклассный адвокат, и вообще… Главное — быть вместе.
Алан блаженно улыбнулся. Он определенно сошел с ума. И ему это нравится.
В следующий раз мысль о собственном безумии посетила его, когда он вошел в «Чили-пиццу». Однако на этот раз она вовсе не рождала радости и легкости.
Иви нигде видно не было. У кассы стояла невысокая девушка, судя по всему мексиканка, и с каким-то остервенением пересчитывала деньги. За ее спиной стоял высокий худой блондин — наверное, тот самый Льюис. Посетителей было совсем немного, человек пять. Алан подошел к стойке:
— Добрый день, могу я поговорить с Иви Хант?
Блондин пронзил его испепеляющим взглядом. Алан попытался припомнить, откуда у того могут быть веские причины его ненавидеть. Никакой ценной мысли на ум не пришло.
Двое за стойкой молчали.
— Простите? — Алан нахмурился.
— Не можете, — процедил сквозь зубы блондин.
— Что-то случилось? — Алану не верилось, что с Иви и в самом деле могло произойти что-то дурное, но не задать этот вопрос было нельзя.
Мексиканка не поднимала глаз. Блондин, напротив, запрокинул голову. При том, что они так смотрел на Алана сверху вниз, это движение было почти вызывающим.
— Она ушла.
— Как?! Уволилась?
— Нет. Вышла подышать воздухом.
— Тогда могу я ее подождать? Я сделаю заказ, если нужно.
— Нет, не нужно, — с отвращением проговорил блондин. И замолчал.
— Послушайте, вы, наверное, Льюис? — Алан скользнул взглядом по его беджу. Так и есть.
— Ну.
— Я Алан Портман. Могу предположить, что если я о вас слышал, то и вы слышали обо мне.
— Ну.
— Так вот, Льюис, я не понимаю, откуда эта враждебность, я мчался сюда как псих, чтобы увидеть наконец свою девушку, а вместо этого попал в какую-то непонятную и двусмысленную ситуацию. В чем дело?
Алан чувствовал, что вот-вот выйдет из себя. Драться, естественно, он ни с кем не станет, но за сохранность стульев не ручается.
Льюис вышел из-за стойки и приблизился к Алану почти вплотную.
— Оставь девушку в покое, Алан, — сказал он, и было ясно, что это самое мягкое, самое доброе из всего, что Льюис хотел бы ему сказать.
— Позвольте… А на каком таком основании? — Алан скрестил руки на груди.
— На том, что она очень хорошая, красивая, разумная, честная! И достойна того, чтобы с ней обращались, как с принцессой, а не играли, как с бездушной куклой, которой все равно.
Алан замычал от бессильной ярости. Определенно, что-то происходит. Что-то плохое. Или уже произошло. А он, черт подери, до сих пор не в курсе!
— Что. Произошло.
— А ты не знаешь, совсем ничего не знаешь? — делано изумился Льюис.
— Послушай, Льюис, я с пятницы сидел в обезьяннике, меня выпустили под залог только сегодня утром, что я могу знать?
