Ознакомительная версия.
— Разве я устала? — сквозь слезы Клер засмеялась.
— Я имею в виду — освоишься с новым знанием. Поймешь, что делать дальше. Как жить. Чего хочется… И я познакомлю тебя с мамой.
— Думаешь, она будет рада? — прошептала Клер.
— Думаю, со временем она свыкнется с этой мыслью… Она, конечно, подозревала, что у отца в Америке не только работа, и что ему нужна не столько свобода… Но ведь мы с тобой — родственники. Она должна хотя бы знать, что ты есть.
— Нет, Дэн, — решительно произнесла Клер, — дай слово, что пока никому не станешь рассказывать об этом!
— Но почему?
— Разве это не наше личное дело?
— Да, но…
— Это никого не касается. Тем, кому надо, мы расскажем… расскажем обязательно. Но позже.
— Когда?
— Когда уляжется пыль…
* * *
— Звони.
— И ты тоже, Клер.
— Пиши.
— Обязательно. А ты? Ты ведь взяла мою визитку?
Дэн и Клер, загорелые, печальные, мрачные, прощались в аэропорту.
Место на рейс Дэна рядом с ним должно было теперь пустовать. Он взял для девушки билет до Нью-Йорка. Клер уже несколько раз поблагодарила его, но все никак не могла успокоиться.
— Сообщи, как долетишь. Не пропадай.
— Хорошо, Дэн. Я обещаю.
— И, знаешь, прилетай в гости. Хоть за свой счет, хоть за мой. Теперь все равно. Какие могут быть счеты между родными людьми?
— Передавай своей маме привет.
— Ты тоже. А… от кого?
— Да, действительно. Я и забыла. Кажется, с приветами пока придется повременить.
— Это все неважно. Подождем. Все утрясется.
— Надеюсь на это.
— Что будешь делать в Америке?
— Искать работу. Составлю резюме. Буду рассылать по издательствам.
— Я уверен: у тебя все получится. А жить будешь с мамой?
— Думаю, что сниму квартиру. В крайнем случае, подселюсь к какой-нибудь приветливой девушке.
— Дать тебе денег, Клер?
— Справлюсь. Выкручусь как-нибудь.
— Ну смотри. Как знаешь. Помни, тебе стоит лишь написать мне…
— Да. Будем переписываться. Телефонные звонки через океан не очень дешевы…
— Ерунда. Наплевать. О, твой рейс объявляют.
На глазах Клер показались слезы.
— Брось, не плачь, — Дэн крепко обнял ее, нежно поцеловал в щеку. — Все ведь хорошо.
— Да… Да, наверное. Такое приключение никогда не забудешь.
— Ладно, ступай. Тебе еще надо регистрироваться.
— Иду. Уже иду. Спасибо тебе, Дэн, спасибо за все!
— Ну что ты такое говоришь… Не за что. Совершенно не за что…
Пристегнувшись в кресле самолета, скорчившись на сиденье, Клер беззвучно рыдала.
Почему, ну почему именно с ней приключилась эта история?
Почему произошла такая нелепица, такая неправдоподобная несуразица?
Чем она заслужила подобное?
Она в очередной раз не могла понять своих чувств.
Если они — родственники, почему каждая клеточка ее тела разрывается на части от боли? Почему так тяжело? Почему хотелось закричать — не отпускай, не отпускай меня никуда, слышишь?
Почему же так больно?
Наверное, должно пройти время. Все случилось так неожиданно… открытие произошло так быстро. Внутри все смешалось. Чувства перепутались. Оттого и сумятица в голове, в сердце. В душе, в разуме.
Должно пройти время, твердила себе Клер, в отчаянии цепляясь за ручки кресла. Просто должно пройти время.
— Эй, Робинсон!
— Привет, Тони.
— Глазам своим не верю: вернулся.
— Почему это вдруг не веришь?
— Ты так скоропостижно исчез. Шеф твердил, будто все в порядке, но нам казалось, будто ты уволился.
— Скажи еще: украл крупную сумму денег из сейфа и благополучно смылся.
— Шутник, ничего не скажешь!
— Ну, как вы тут?
— Нормально. А ты загорел! Красавчик. Повернись.
— Еще чего не хватало. Не дождешься.
— Как остров? Накупался?
— Да.
— Нашел свою Пятницу? Эй, ты чего такой угрюмый? Понимаю: не хочется возвращаться к работе. А фотографии привез? Похвастался бы: море, пальмы, всякое такое. Кокосы с бананами…
— Нет, фотографий нет. Давай, Тони, рассказывай, что тут без меня происходило.
— По работе или в отделе? Знаешь, я тут спелся с худой, из бухгалтерии… Как же ее зовут…
— По работе, Тони. По работе… Мне важны все нюансы.
Дрожащими руками Клер отперла дверной замок.
Поднялась по скрипучим ступеням. В квартире царила тишина.
— Мама? — нерешительно спросила Клер. — Мама, ты дома?
Наверху послышалось негромкое покашливание.
— Мама, я вернулась! Мама!
— Да слышу я, слышу… Дай хотя бы спуститься из спальни. Я не ждала тебя раньше следующего месяца. Что, неужели стажировка закончилась?
Сухонькая и хрупкая, но вовсе не старая женщина с яркими голубыми глазами и седыми волосами, уложенными в высокую прическу, спускалась по лестнице, кутаясь в серую шаль.
— О, мама!
— Клер, что ты так кричишь? Дай-ка на тебя посмотреть. Ты точно была в Лондоне? Не вылезала из солярия? Сто раз говорила тебе: в солярий ходить вредно! А почему ты не позвонила, что прилетаешь? Я бы встретила тебя из аэропорта. Надо же, сама тащила чемодан и сумки… Клер, да что с тобой? На тебе ведь лица нет.
— Ты не представляешь, сколько всего произошло, — пробормотала Клер.
— Садись. Садись, я заварю чай. И ты мне все расскажешь…
— Я не могу! — прошептала Клер и вдруг разрыдалась.
— Солнышко, что ты не можешь?
«Солнышко».
Так ее называл Дэн в последнее время.
— Не могу всего рассказать тебе.
— Что за глупости?
Мама взяла ее за руки, с любовью заглянула в глаза:
— Запомни: нет такой ситуации, которую нельзя было бы исправить. Стоит только очень захотеть…
— Некоторые вещи исправить невозможно, — рыдала Клер.
— Кажется, я начинаю понимать. Дело не в Лондоне?
— В нем…
— Что-то случилось на стажировке?
— Нет!
— Тут замешан мужчина?
— Еще как… Мама, ты просто не представляешь…
— Выбирай: черный с бергамотом или зеленый с жасмином?
Следующие недели прошли для Дэна, словно в тумане.
Он боролся с желанием позвонить Клер. Он понимал, что это бесполезно. Его звонок ничего не изменит. И это ужасно, постыдно, но его по-прежнему тянет к ней. Несмотря на то, что он узнал. Несмотря на то, что узнали они оба.
Несмотря на все произошедшее.
Поэтому лучше молчать.
Молчала и Клер. Она написала ему коротенькое сообщение по электронной почте — мол, долетела, все в порядке, а мама — просто прекрасно.
И тишина.
Ознакомительная версия.
