— Всего один день и одну ночь.
Брустер снова помрачнел.
— А сами вы давно здесь, Хейзл?
Теперь пришла ее очередь нахмуриться.
— На один день больше. Брустер, что случилось?
Хейзл знала его, как человека решительного и прямого, но сейчас на его лице отражалась неуверенность.
— Надеюсь, что ничего, — ответил он.
Внезапно Хейзл догадалась, что речь идет о какой-то заранее спланированной игре, в которую она, не ведая того, оказалась втянутой.
— Так зачем вы приехали? — настойчиво спросила она. — Только не говорите, что оказались здесь проездом, — это слишком уединенное место.
— Я собираюсь писать роман, — ответил Брустер. — Барт давно меня уговаривал взяться за него, и я решил больше не отлынивать. Вот и приехал, чтобы обсудить с ним кое-какие детали.
Это звучало более или менее убедительно, но Хейзл заметила, что гость избегает смотреть ей в глаза. Было очевидно, что он чувствует себя неуютно.
Должно быть, он скрывает какую-то малоприятную информацию, касающуюся Барта, решила она.
— Может, вы и собирались написать роман, но сегодня приехали сюда вовсе не по этой причине, ведь так? — спросила Хейзл.
Их глаза встретились.
— Вы правы, — наконец ответил Брустер.
— Думаю, нам лучше сесть и все спокойно обсудить.
Он прошел за Хейзл в гостиную с видом человека, несущего на плечах тяжелый груз.
— Айрис не советовала мне приезжать, — пробормотал он.
— А вы, конечно, ее не послушались, — ехидно заметила Хейзл. — Но раз уж вы здесь, почему бы вам не объяснить мне, в чем дело?
Брустер пристально взглянул на нее, словно надеясь прочитать мысли, и, помолчав, спросил:
— Какое впечатление на вас произвел Барт?
Если бы не события прошлой ночи, Хейзл могла бы ответить на этот вопрос, не покраснев, но сейчас ее щеки вспыхнули.
— О, черт! — прорычал Брустер, не дожидаясь, пока она произнесет хоть слово.
Хейзл во все глаза смотрела на него.
— Брустер! Что происходит?
— Уже произошло, — хмуро ответил он. — Я приехал слишком поздно. Вы уже…
— Уже что? — спросила Хейзл.
— Не имеет значения, — отмахнулся Брустер.
— А я думаю, имеет. Особенно для меня. Так что же вы хотели мне сказать?
— Вы уже… спали с Бартом?
Казалось, каждое слово дается ему с трудом. Хейзл была настолько изумлена, что даже не возмутилась.
— Сначала объясните мне, в чем дело.
Брустер покачал головой.
— Считайте, что я ничего не спрашивал.
Но что-то в линии его поникших плеч заставило Хейзл не на шутку встревожиться. Она чувствовала, что должна, во что бы то ни стало выяснить, что скрывается за этим бестактным вопросом.
— Я не могу ничего объяснить, — с усилием произнес он. — Не сейчас. Все зашло слишком далеко… Лучше нам подождать Барта.
— Нет, говорите, — потребовала Хейзл.
— Что ж… — Брустер пожал плечами. — Я всего лишь немного беспокоился о вас…
— И только поэтому прилетели сюда?
— Нет, конечно. У меня были кое-какие дела в Бирмингеме.
— Может быть, вы все же назовете причину вашего беспокойства?
— Послушайте, Хейзл. — Брустер слегка поморщился. — Мне нравится Барт, и…
— Не темните! — резко оборвала его Хейзл. — Я хочу знать правду, а комплименты в адрес вашего друга можете оставить при себе.
— Хорошо. — Он взъерошил рукой свои волосы и беспомощно посмотрел на нее. — Барт говорил мне, что очень сердит на вас после того бала. Он сказал, что вы испортили ему вечер.
Хейзл кивнула, ожидая продолжения. Эта информация не была для нее новостью.
— Я знаю, — осторожно сказала она. — Он действительно немного злился на меня, но потом мы обо всем поговорили и решили больше не вспоминать об этом инциденте.
Брустер пристально взглянул на нее проницательными глазами и спросил:
— Но это ведь не все, что вы сделали, правда, Хейзл?
Она снова насторожилась.
— Вас интересует, занимались ли мы с Бартом любовью?
Он замялся.
— Мм… Ну, да.
— Почему это вас так волнует?
Брустер покачал головой.
— Не имеет значения.
Хейзл недоверчиво взглянула на него.
— Скажите же мне, в чем дело, пожалуйста! О ком из нас — обо мне или о Барте — вы беспокоитесь сильнее?
Он еще мгновение колебался, а потом ответил:
— Барт сказал мне, что собирается отомстить вам за тот вечер.
— И каким образом он собирался это сделать?
Брустер вздохнул.
— По-моему, он решил выбрать такую месть, которая одновременно станет для него приятным развлечением… — Его голос беспомощно дрогнул.
Хейзл в ужасе взглянула на него.
— Вы действительно имеете в виду то, о чем я подумала? Или это всего лишь ваша догадка?
— Я думаю, он решил заняться с вами любовью, а потом навсегда распрощаться.
Так, значит, все было подстроено, догадалась Хейзл. Все то, что я считала проявлениями искреннего чувства, нежные слова, ласки — все это не более чем искусно разыгранный спектакль!
Она отвернулась, чтобы скрыть, насколько потрясена предательством Барта. Брустер уже видел, как она страдала после развода. Но Харли был ее мужем, а сейчас речь шла всего лишь о постороннем человеке, которого она даже толком не знала, и, казалось бы, причин убиваться нет.
Хейзл еще немного подождала, чтобы быть твердо уверенной, что не расплачется, а потом с легкой дрожью в голосе попросила:
— Вы не довезете меня до станции? Только не говорите, что мне лучше сначала увидеться с Бартом.
— Хейзл…
— В любом случае сейчас я должна уехать. Если вы откажетесь, я позвоню и вызову такси. Но это займет больше времени, поэтому я предпочла бы уехать с вами.
Несколько минут Брустер раздумывал.
— Я отвезу вас, — наконец сказал он. — Хотя бы для того, чтобы убедиться, что вы благополучно сели в поезд. Но оставьте Барту записку, Хейзл. Пожалуйста.
Она собиралась сказать, что не хочет оставлять этому человеку никаких шансов на примирение, но вместо этого спросила:
— Зачем?
— Потому что иначе он будет волноваться и, скорее всего, помчится за вами на станцию. Вы ведь этого не хотите? — Брустер помедлил. — Или я ошибаюсь?
— Меньше всего на свете, — твердо солгала Хейзл и схватила ручку так, словно это была шпага. Руки ее дрожали так сильно, что она едва могла писать. — Не беспокойтесь, — заявила она. — Мою записку он не скоро забудет!
На этот раз Хейзл не стала навещать своих друзей, а отправилась прямо в Эдинбург. Несколько дней она провела, запершись в своей квартире.
