— Я тоже тебя люблю.
— Прости… Я был не… — Голос его совсем ослабел, невозможно было разобрать, что он хочет сказать.
— Да брось ты, Брент! — Она старалась говорить бодро и нежно одновременно. — Я все понимаю!
— Мало… Време… — Дальше только негромкий стон.
«Хватит же, Господи! Я не могу этого вынести!» — взмолилась она про себя.
После долгого молчания он начал просить ее не жалеть о нем.
— Ты… заслужила… лучшего.
Она зарыдала.
— Брент, Брент!
— Еще… кое-что… Скотти… — И опять надолго умолк. Силы оставляли его.
«Ну держись же, держись!» — молила Дон, сжимая его пальцы, словно надеялась передать ему свои силы.
Брент тоже молился про себя. Слезинка медленно выкатилась из уголка его глаза. Ему хотелось найти силы, чтобы сказать, что Скотт всегда любил ее, что он был его и ее лучшим другом.
— Любит… тебя. Всегда… любил. И ты…
Он сразу как-то ослаб, пальца стали почти безжизненными.
— Брент, ну пожалуйста! — Дон зарыдала, теперь уже во весь голос.
«Так она меня не услышит!» — озабоченно подумал Брент, чувствуя, что начинает куда-то проваливаться. А надо еще успеть сказать, что Скотт предупреждал его насчет машины.
— Скотти! — прохрипел он.
— Ты хочешь ему что-то передать?
— Он… знал… мой проект… плохой… Знал… ненадежна… Пытал-ся… Пытал…
Не разобрав, что хотел сказать Брент, Дон запротестовала:
— Нет, нет! Скотти никогда не сделал бы тебе ничего плохого!
«Сам не понимает, что говорит!» — подумала она.
— Он… знал… машина деф… негод… — И замолчал окончательно.
Бред какой-то! Если бы Скотт видел, что машина опасна на ходу, что в ней какой-то дефект, он не позволил бы ему в нее сесть!
— Брент! — в ужасе закричала Дон. Она не слышала приближающихся шагов, не сразу поняла, о чем ей говорят медицинские сестры.
— Мадам, вам пора. Сейчас придет доктор.
— Ну еще минуточку! — Ей стало страшно. Если она сейчас уйдет, то уже никогда не увидит его живым.
Дон провела еще две минуты у постели умирающего мужа, но мысли ее были не о нем. Она лихорадочно думала: «Скотт никогда не мог бы сознательно подставить друга. Он не такой. Не стоит ему об этом даже рассказывать!..»
Вошел врач, мягко помог Дон подняться, проводил ее до дверей палаты.
— Вам надо отдохнуть, мадам! — произнес он отеческим тоном. — Ближайшие дни для вас будут трудными, вам следует беречь силы. — Он мельком бросил взгляд на Брента, покачал головой. — Вы ему ничем не можете помочь. Он впадает в кому. Как можно с вами связаться? Вы остановились у родственников, друзей?
— Нет. У меня тут никого нет.
Она поблагодарила врача и вышла в коридор. Никогда еще ей не было так одиноко. Дон бессильно прислонилась к стене и прикрыла глаза, из которых снова хлынул поток слез.
Скотт появился к вечеру и сразу взял все в свои руки. Перевез ее в отель — как она ни протестовала.
— Ты должна отдохнуть, Дон! Бренту лучше не будет, если еще и ты свалишься!
— Ты такой практичный, такой расчетливый! У тебя всегда все правильно. Ненавижу! — набросилась на него Дон.
«Я сам себя ненавижу, — горько подумал он. — И зачем только я дал ему деньги? Ладно, не время распускаться».
— Можешь ненавидеть сколько хочешь, но в постели, — твердо сказал он. Взял ее за плечи, подвел к кровати, уложил, накрыв одеялом.
Дон почти сразу провалилась в сон. Проснулась, когда за окном уже совсем стемнело. Вспомнив, где она и что ее сюда привело, мгновенно вскочила, надела туфли…
Скотт сидел за журнальным столиком в другой комнате, что-то читал. Сердце его сжалось, когда он увидел Дон: всклокоченная голова, мятая одежда, какой-то дикий взгляд…
— Ты куда? — мягко спросил он.
— Обратно в госпиталь.
Он отложил журнал, подошел и взял ее за руку:
— Дорогая, ты сейчас там не нужна. — В голосе его было сочувствие, в глазах — досада: он ничем не мог облегчить ее боль.
Дон почувствовала, что сейчас опять разрыдается, но сдержалась.
— Если бы ты был в таком состоянии, я была бы рядом. И Брент меня бы не удерживал.
— Ладно! — вздохнул он. — Я тебя отвезу. Только учти — там уже, наверное, полно репортеров.
Ну разумеется! Пусть Брент — полузабытая знаменитость, зато она пользуется в Европе большой популярностью.
— Мне все равно, — устало отозвалась Дон. — Я должна быть с ним.
— Хорошо, дорогая. Едем.
Через четверть часа они уже были у госпиталя. Скот оказался прав: их тут же окружила толпа корреспондентов и операторов. Одни были с блокнотами, другие — с портативными магнитофонами, третьи протягивали к ней микрофоны. Она не стала отвечать на их вопросы, не обратила внимания на объективы фотоаппаратов и видеокамер, Скотт растолкал толпу, провел ее в здание. Когда они подошли к палате Брента, из нее вышел врач. По его лицу Скотт сразу все понял.
Сморщившись от подступивших слез, он бросил взгляд на Дон, обнял ее за плечи:
— Мужайся, детка!
Дон посмотрела на врача, поняла, почему он печально качает головой.
— Нет! — закричала она.
— Мне очень жаль, мадам! — тихо сказал врач. — Вас должно утешать то, что его мучения закончились. — Он говорил что-то еще, но Дон уже ничего не слышала.
— Я должна его увидеть! Понимаете? Должна! — Она перевела взгляд со Скотта на врача, потом опять на Скотта, вырвалась из его рук, бросилась в палату.
— Брент! — Дон думала, что уже подготовила себя к худшему, но, оказывается, все-таки, несмотря ни на что, надеялась. Она отказывалась поверить в его смерть.
Скотт с врачом вывели ее из палаты. Она вдруг с криком упала на пол и зарыдала. Скотт попытался ее поднять, Дон его оттолкнула.
— Я сейчас дам ей успокоительного! — С этими словами врач бросился куда-то по коридору.
— Мы будем в приемном покое, — пробормотал Скотт и снова решительно наклонился к ней. Поднял на руки, понес. Если бы он мог принять на себя ее боль!
Дон как-то обмякла.
— Он умер, Скотти! — прошептала она странно равнодушным голосом. — Он умер. — Лицо ее было бледным, зрачки расширились.
— Понимаю, детка. Сочувствую. — Скотт положил ее на диванчик в приемном покое.
Она схватила его за отвороты кожаной куртки:
— Почему, Скотти, почему? Зачем ему было умирать?
— Не знаю, крошка. Сам бы хотел знать.
Вошел врач, за ним сестра со шприцем. Скотт не выпускал Дон из рук, пока ей делали укол.
— Подействует быстро! — Доктор ободряюще похлопал Дон по руке, взглянул на Скотта: — Вы можете отвезти ее домой, если хотите. Тут больше… Сами понимаете.
— Да, да, — механически сказал Скотт. — Я оставил свою карточку у сестры. Если что, звоните мне, а не мадам Грэм.
